Сердце из стекла. Откровения солистки Blondie

Тур завершился свадьбой. Крис женился на своей подруге, актрисе Барбаре Сикуранза. Мы были в Лас-Вегасе, и они тайком сгоняли в церковь, где обвенчались. Думаю, они не хотели поднимать шумиху вокруг своей свадьбы. Они хотели, чтобы она стала их личным, тихим и романтичным праздником. Честно говоря, я очень расстроилась. Я думала, что пригласят хоть кого-нибудь из группы, меня в первую очередь. Но, возможно, Барбаре было бы неловко венчаться в присутствии вездесущей бывшей Криса. На ее месте я вполне могла бы поступить так же. Теперь их браку уже почти двадцать лет, но поначалу ей, наверное, было тяжело: она знала, как близки были мы с Крисом. Мы с ней никогда не садились и не обсуждали это в духе: «Он мой муж», «Он мой бывший». Думаю, мы повели себя куда более мило и естественно, ближе познакомившись и научившись по-человечески относиться друг к другу, несмотря на возможные страхи и беспокойства. Крис – любящий человек. Не думаю, что он мог бы сделать что-то, из-за чего мне или Барбаре стало бы некомфортно. Он нежный и великодушный. На самом деле мне никогда не хватает хороших слов, чтобы его описать.

Когда начался тур Blondie, меня снова закрутил водоворот рутинных интервью. Таковы правила игры. Я сбилась со счета, сколько раз меня спрашивали о моих отношениях с Крисом, но я всегда отвечала одинаково. Крис – один из самых значимых людей в моей жизни, если не самый значимый. Я искренне его люблю и всегда буду любить. И я крестная мама его дочек, Акиры и Валентины. Печально, что нам пришлось пройти через такие суровые испытания. Брак или союз может развалиться из-за одних только финансовых проблем, а у нас, помимо них, было много других. И мы еще не раз будем испытывать сомнения – когда нам покажется, что все рушится и так больше продолжаться не может.

ДЛЯ МЕНЯ НОВОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ НАЧАЛОСЬ С ГЛУПОГО происшествия. Мы были в Лондоне, автобус мог отправиться в любую минуту, нам предстояла долгая дорога, поэтому я в последнюю секунду решила купить себе сэндвич. Мы находились на Кенсингтон-Хай-стрит, и там работал магазинчик – теперь он сгорел, – где раньше продавались неплохие сэндвичи. Так что я перебежала дорогу и бросилась к нему. Только на этот раз стеклянная дверь была закрыта, и я с размаху влетела в свое отражение. Хрясь! По всему магазину разнесся звук удара! Перед тем как отключиться, я мельком успела увидеть ошеломленные лица покупателей. В полубессознательном состоянии я лежала на тротуаре, а наш тур-менеджер Мэтью Мерфи наклонился надо мной и спрашивал, в порядке ли я. К собственному удивлению, я действительно была в порядке. Не помню, купила ли я в итоге сэндвич, но помню, как, сгорая от стыда, садилась в автобус с окровавленным носом и красной шишкой на лбу. Потом выскочили фингалы под глазами. Так я получила сотрясение мозга. Не думала, что можно его заработать, просто врезавшись в дверь.

Помните таких извивающихся сегментированных бамбуковых змеек? Ну знаете, дешевые маленькие игрушки, продававшиеся в китайском квартале? Эти змейки умели ползать горизонтально, но не умели вставать вертикально и издавали такие деревянные щелчки. В общем, после того как я влетела в стеклянную дверь, моя спина начала щелкать и скрипеть примерно как деревянная змейка. Я пробовала лечиться массажем и хиропрактикой. Что-то помогало, от чего-то было только больнее. Мне больше нравилась акупунктура, потому что где есть «пунк», там и до «панка» недалеко[91]. (Панковское мировоззрение – упрямо придерживаться андеграундного дзена – очень мне помогло.) Вместо того чтобы идти куда-нибудь, где мне вправят спину, я сажусь на корточки, как сельские женщины на рынке, а потом просто падаю на пол. С силой откидываясь назад, шлепаюсь на землю и во время этих движений слышу заветный щелчок в спине. Потом немного кувыркаюсь и тянусь. Приятное ощущение, когда ты удачно и самостоятельно выправляешь себе спину. Ха!

Тем временем в работе над новым альбомом Blondie все не так удачно выправлялось. Была одна проблема: я находилась в мужском коллективе. Я не специально так подстраивала. На нью-йоркской сцене было мало женщин – как и вообще во всей музыкальной индустрии семидесятых. Если девушка становилась ведущей вокалисткой в исключительно мужской рок-группе, случай считался нестандартным. Но я хотела творить музыку, и мне было глубоко наплевать, если для этого необходимо было собрать мужскую группу. Мои нежные отношения с Крисом определенно помогали мне существовать в этом облаке тестостерона. Крис – настоящий мужчина, но не тиран и не пытается вечно все контролировать. Он дипломатичный и умный. А вот у Джимми непростой характер, он настоящий бруклинский мачо и в отношении женщин, мягко говоря, не сдержан.