Сердце к твоим ногам

Тора сделала глубокий вдох. Ей и в голову не могло прийти, что он спрашивал ее об этом серьезно, поэтому она даже не задумывалась на эту тему. Она не могла остаться, а он не может просить ее об этом. Это было нечестно не только по отношению к Атии, но и по отношению к ней самой.

Тора изо всех сил старалась вспомнить причины, по которым Рашид не должен ее волновать. Она жила здесь лишь временно, но чем больше она времени проводила в его компании, тем больше он ей нравился. Она совсем не хотела испытывать к нему симпатию – ведь тогда ей будет очень трудно с ним расстаться.

– Рашид…

– Нет, – прервал он, когда они остановились перед дверьми, за которыми их ждали друзья Рашида. – Не говори ничего прямо сейчас. Просто подумай об этом. Я хочу для Атии самого лучшего, пусть порой и кажется, что это не так. Тора, я учусь понимать, что ей нужно. Возможно, слишком медленно, на твой вкус, но я твердо намерен сделать то, что будет правильным для нее. – Он взял ее руку и зажал между своими большими теплыми ладонями. – Просто пообещай мне, что подумаешь. Я знаю, что прошу тебя о слишком многом, но я не прошу тебя оставаться безвозмездно. Мы обязательно что-то придумаем. Я лишь хочу, чтобы Атия чувствовала себя в безопасности, а она чувствует себя защищенной именно с тобой. Так ты подумаешь? Подумай: как я могу уговорить тебя остаться еще на какое-то время?

– Я подумаю, – пообещала Тора, хотя она прекрасно знала: то, что она получит взамен своего пребывания здесь, не идет ни в какое сравнение с той болью, которую она в конечном итоге все равно испытает.

– Наконец-то! – раздались одобрительные возгласы, когда Тора и Рашид вошли в столовую. – Мы уже собирались посылать отряд спасения.

– Добро пожаловать, Тора. Присоединяйся к нам, – сказал один из друзей Рашида. – Наконец-то у тебя появилась компания из взрослых людей. Уверен, ты уже устала от детских выходок Рашида.

Тора улыбнулась и посмотрела на хмурого Рашида.

– Мои братья пустыни, – сказал он и представил ей своих друзей, – которых я люблю всем сердцем. За исключением моментов, когда мне хочется их убить.

День коронации был солнечным и ясным, почти идеальным, если бы только у наследника трона не ворочалось в желудке от страха и волнения пушечное ядро. Рашид встал рано, понимая, что пути назад уже нет. Расположившись на террасе с чашечкой кофе, он наблюдал, как набирает цвет предутреннее небо.

День будет практически бесконечным: завтрак с иностранными почетными гостями и официальными лицами, а затем длинный извилистый путь королевского кортежа через весь город, чтобы показать народу нового эмира перед началом празднества на главной площади столицы. Когда завершится официальная церемония коронации, двери Потешного дворца будут открыты для народа. Торжественный обед на шестьсот гостей, пушечные выстрелы, фейерверки.

Он устал и измучен. Морально истощен и по-прежнему напуган.

Чашка громко звякнула о блюдце, когда он взял ее, чтобы сделать глоток кофе. Рашид с удивлением смотрел на свои руки – они дрожали.

Господи, да что с ним происходит? Он корпел над книгами, изучал историю страны, экономические отчеты и документы, прислушивался к рекомендациям Керима, Золтана и Совета Старейшин. И все же он по-прежнему недоумевал: что он здесь делает?

Долг.

Раздался стук в дверь, и вошел Керим в сопровождении двух слуг, которые принесли парадное одеяние для коронации.

– Ваше сиятельство, пора.

Рашид оделся и сделал несколько глубоких вдохов – последних в качестве свободного человека, когда услышал стук в дверь, но это был не Керим. Стук раздавался со стороны комнаты Торы. Эта дверь никогда не открывалась, хотя соблазн был чертовски велик.

Дверь открылась, и тихий голос позвал его по имени. А потом вошла она, и на мгновение Рашид забыл про тяжесть сомнений и свои дрожащие руки. Он никогда не видел женщины красивее. Она была одета в золотое платье с изящной вышивкой. Тонкий, как паутинка, восточный платок покрывал ее волосы и струился, как морские волны, когда она двигалась. Она была похожа на царевну из древних восточных сказок.

– Рашид…

Тора смотрела на него, широко раскрыв глаза от изумления: она еще никогда не видела его в национальных одеждах. Она моргнула, пытаясь снова обрести твердую почву под ногами.

– Я просто хотела пожелать тебе удачи, – сказала она, – прежде чем начнется праздничный переполох.

Они оба знали, что сегодняшний день будет непростым.

Он молча кивнул, потому что его челюсти были настолько сильно стиснуты, что ему пришлось подойти к окну, чтобы немного ослабить собственную хватку.

Ее жест, простой акт доброты и сострадания, практически пробил его броню. Она слишком многое понимала для женщины, которая не стояла бы сейчас здесь, если бы ему не нужно было удочерить Атию. Потому что она стала кем-то большим, чем просто подставная жена. Она понимала намного больше, чем он думал.