Сердце кошмара

Тлеющий бычок в руках обжег пальцы. Асмер отвел глаза от неба и, взглянув на подпаленные бинты, медленно пошел вперед. Холодный ветерок приятно холодил кожу и трепал грязные волосы, вздымал и кружил в хороводе кучки листьев на черном асфальте. Вокруг не было ни души, лишь черные, безучастные окна домов и зрачки потухших фонарей. Город будто вымер, словно все его жители исчезли, растаяли как клубы сигаретного дыма.

Пустые улицы вели его куда-то, и Асмер послушно шел. В голове было пусто, никаких мыслей, лишь никотиновая тяжесть. Вокруг пахло осенью, покрасневшие листья шелестели под ногами и разлетались от ветра, кружась прелом хороводе умирающей природы.

Справа показался полуразрушенный ларек, крохотная будка, наполовину заваленная камнями. Асмер подешел ближе. Посмотрел в мутное стекло, и протянул руку в окошко. Вытянул оттуда короб сигарет. Без сожаления положил в карман и побрел дальше по улице.

Покосившиеся крыши домов, сползшие со стен, тихо скрипели, резонируя хрустом листьев под тяжелыми черными сапогами. По ним Асмер понял, что пришел.

За домами раскинулась соборная площадь, обрамленная густой посадкой деревьев и каменными аллеями с беседками. Только путь туда преграждала груда булыжников и остатков фурнитуры, лавиной накрывшая дома вдоль улицы. Даже арка, по которой отсюда раньше можно было попасть на площадь, теперь была завалена, так что преодолеть ее можно было разве что по воздуху, а Асмер летать, увы, не умел. Однако проход он все же нашел – лестница одного из зданий, обнаженная разрушенной стеной. Он поднялся по ней на второй этаж, от которого остался лишь бетонный пол, обшитый деревом и гранитная крошка, хрустящая под ногами.

Перед Асмером раскинулся вид столь же ужасный, сколь и прекрасный в своем контрасте с прошлым. Мертвое каменное озеро.

Куски домов, статуи, обломки мебели и фасада собора рябью проходили по глади руин, из-под поверхности которых выглядывало солнце. Огромный шар, с расходящимися во все стороны иглами-наконечниками, мерцающих в звездном свете, наполнял мертвым светом кладбище когда-то жилых построек, обитатели которых остались где-то под покрывалом камня и бетона.

Когда на небе появились серые тучи, затмившие звезды, светило шара угасло, стало холодным и тусклым, покрылось пылью и бетонным песком.

Весь этот пейзаж напоминал странную пародию на одну из картин, увиденную Асмером когда-то. Названия и имени автора он уже не помнил, но почему-то сама картина осталась в его памяти. На ней был изображен каменистый пляж и темно голубая река, в которой плескались молодые девушки. В свете солнца капли, разложившие лучи света на спектр, освещали нагие тела, всеми цветами радуги, подчеркивая нужным цветом самые прелестные их части.

Только здесь не было девушек, лишь каменный пляж, залитый водой руин остатков когда-то прекрасного произведения архитектуры. Правда, Асмер готов был поклясться, что поднимись он немного повыше, перед ним раскинулась бы синева моря, невидимая в ночи.

Еще несколько минут он смотрел на то, что он натворил, все еще не чувствуя абсолютно ничего – такую же странную опустошенность и безразличие. Выкурил еще две сигареты, а затем отвернулся и пошел прочь от собора церкви Души. От него остался лишь пепел.

Асмер шел домой. И больше всего хотел переодеться, сходить в душ и выпить, а затем забыться сном без сновидений.

И только поднимаясь по лестнице, Асмер понял, что у него нет ключей. А самое грустное, что он даже не знал, где их потерял: где-то в лесах ли за пределами Атифиса и или в той жуткой лаборатории, где его пытал безумный доктор.

В любом случае, уже через несколько секунд Асмер выдохнул. Ему не нужны были ключи, потому, как дверь была открыта, а все, что мешало кому-либо проникнуть в нее, была полицейская печать и лента, загораживающая путь. Разумеется, такое хлипкое препятствие не остановило, не удержало Асмера, который, только войдя в квартиру, тут же направился в ванную, скидывая по дороге, грязную одежду и грязные, пропитавшиеся кровью бинты на пальцах.

Стоя под струями теплой воды, Асмер осматривал свое тело, которое не так давно принадлежало совсем не ему. К его радости с ним было все в порядке, ничего не изменилось, кроме заплывших, не гнущихся пальцев и широкого рубца, протянувшемуся от основания живота почти до груди, а также отсутствующего клочка кожи на спине, который обжигало каждой капелькой воды.

Чистая одежда приятно ласкала отмытую кожу, так что Асмер чувствовал себя совсем другим, обновленным человеком, даже несмотря на то, что уставшее тело отзывалось болью на каждое движение.