Сердце кошмара

… искрящееся багрянцем. Темная фигура на самой вершине одного из них, медленно приближалась к ней. Мирра пыталась бежать, но земля вмиг исчезла из-под ее ног и превратилась в идеально гладкое и невероятно скользкое зеркало, так что каблуки ее туфель, не встречая трения, просто проскальзывали. А шпиль собора, перед которым стояла статуя читающего человека, и размытая черная фигура все приближались, постепенно увеличиваясь. Вот-вот и Мирра увидела бы, что скрывается под темным капюшоном, но, когда ее шпиль был так близок, что, казалось, протяни руку и достанешь до него, что-то вырвало ее изо сна.

Ее разбудил крик.

Это была Амелия. Девочка кричала и извивалась на коленях Мирры, размахивая руками и дергая маленькими ножками. Ее тоже мучил кошмар.

– Эй, детка, проснись. Все хорошо, это всего лишь сон, – Мирра крепко прижала мокрую от пота девочку к себе. Так как будто успокоилась. – Что тебе снилось?

– Страшный дядька в капюшоне. Я пыталась убежать, но не могла. Я так испугалась…

– Ты раньше видела? Этого дядьку, – Мирра серьезно посмотрела на Амелию, взяв ее за плечи.

Девочка расплакалась.

Спрашивать дальше не было смысла. Все равно, что-либо услышать сквозь всхлипывания было почти невозможно.

Кроме того, Мирра почувствовала боль в голове. Точно такую же, что мучила ее перед тем, как она очнулась в темном холодном и сыром подземелье. Страх колокольным перезвоном загремел в висках.

– Давай, надо идти, – Мирра протянула руки к Амелии. – Вставай.

– Но я еще не отдохнула, – обиженно сказала та.

Мирра почувствовала, как дрожат пальцы, как по ладоням, покрытым испариной, струится холод, почувствовала слабость в ногах, дрожь в коленках.

– Да что со мной? – подумала она, взглянув на насупившуюся девочку, устало потирающую красные глаза. Малышка все так же сидела на полу, игнорируя протянутую руку Мирры.

Та не стала с ней спорить и уговаривать. Времени не было: девочка тоже начала что-то чувствовать – ее личико периодически морщилось, а брови будто болезненно дергались. Мирра подняла Амелию на руки и бросилась прочь.

Вдалеке заияла темная дыра той окутанной мраком тюрьмы. Однако Мирра не оборачивалась: она боялась, что увидит разинутую, сгнившую пасть и протянутые к ней руки, покрытые струпьями. Девочка была тяжелой, но мысль, что где-то за спиной за ними несется монстр из книг ужасов, придавал Мирре сил.

Казалось, боль понемногу сдает позиции, однако девушка начала уставать. Она опустила девочку на землю и взяла за руку. Темп передвижания уменьшился, и боль в голове тут же заявила о себе с новой силой. Страх пронзил тело Мирры, вьелся в мозг настолько глубоко, что было удивительно, как его безтелесый силуэт до сих пор не возник перед глазами.

– Давай, малышка, нужно поторапливаться.

Однако девочка была не в состоянии идти быстрее. Она еле переставляла ноги, а маленькая рука в ладони Мирры слабела. Амелия вскрикнула и начала падать, но в последний момент Мирра крепко сжала выскальзывающую ладонь. Девочка спотыкнулась. Силы ее покидали, и было понятно, что больше Амелия идти не может. Тогда Мирра снова взяла ее на руки. Боль в голове стала еще сильнее, достигла своего апогея, и внутри черепной коробки зашептали голоса.

Стало еще светлее. Потолок постепенно становился выше, а расстояние между стенами больше. Теперь Мирра могла рассмотреть лепнину и барельефы на стенах. Их белый камень был испещрен странными письменами на древнем языке. Такие буквы и символы Мирра видела только в соборе церкви Крови: на фасаде и внутри, на карнизах и колоннах. Ей всегда было интересно, что они означают, но любопытствовать ей не хотелось. Было страшно. Она знала, что любопыство в Атифисе наказуемо.

***

– Привет, Мирра, можно войти?

Было около десяти часов утра. Мирра только проснулась, и никак не ожидала гостей, а тем более не ожидала, что в дверь у ней постучиться медсестра церкви Крови – одна из тех, с кем Мирра работала вот уже какой год. И тем это было страннее, ведь их конфессия не очень одобряла близкие связи между своими служителями. Конечно же, дружба Мирры с семьей Кристенсенов была небольшим исключением, впрочем, они старались особо об этом не распространяться.

– Здравствуй, Лора, – Мирра непроизвольно зевнула. – Проходи.

– Спасибо.

Мирра не часто видела ее, даже в церкви Крови они почти не пересекались, разговаривали лишь пару раз. Лора была странно светлой, яркой. Ее белокурые волосы и невероятно яркие голубые глаза создавали ощущение, что Лора горит изнутри белым пламенем, будто прямо из-под ее кожи льеться свет. Она всегда нравилась Мирре своей добротой и непринужденной тихостью, да и странной вдумчивостью.

– Присаживайся, – она указала на кресло, – чаю не хочешь?

– Нет, спасибо, – ответила Лора.

Она выглядела странно потеряной. Гораздо больше, чем обычно. Было трудно понять, что происходит у нее в голове. Этот обращенный в пустоту взгляд не говорил ни о чем хорошем.

– Ладно, – Мирра присела рядом. – Что-то случилось?

Лора хотела что-то сказать, но выдавила из себя лишь невнятный хрип. А затем разрыдалась.