Сердце лётного камня

– Как видите, процедура довольно простая, – поясняла на ходу директриса, ведя начальницу из министерства в свой кабинет по длинным коридорам без окон. – И обычно проходит без осложнений.

Вивьен не отвечала; Тайреку почему-то казалось, что она боится заговорить, боится, что не сможет сладить с охватившими ее эмоциями. А начальницы такого ранга, как Вивьен, разумеется, просто не имеют права проявлять эмоции.

Так, в молчании, они дошли до кабинета директрисы. Там, в окружении роскошных дубовых панелей и богатых гобеленов, директриса предложила им присесть на мягкий диван, приказала секретарше подать кофе, а сама уселась за стол.

– Сколько кристаллов находится на территории фабрики? – наконец заговорила Вивьен.

– Один.

– То есть если с ним что-то случится, вы больше не сможете приводить приговоры в исполнение?

– Мадам рей Старк, наша фабрика охраняется не хуже резиденции самой министра полетов, – заверила директриса. – Украсть кристалл невозможно.

– Дело не только в краже, – продолжила Вивьен. – Что, если кристалл разобьется?

– У нас есть инструкция на этот счет. За новым кристаллом нужно будет обратиться лично к министру труда и исправления.

Вивьен бросила быстрый взгляд на Тайрека, проверяя, не забывает ли он стенографировать.

Тайрек кивнул. Он записывал каждое слово. И все ждал, что Вивьен задаст вопрос, ответ на который ему очень хотелось получить. Но Вивьен молчала, и тогда юноша не выдержал:

– А как насчет обратной процедуры? Монкулам возвращают сознание в том же самом аппарате?

Директриса обожгла его таким яростным взглядом, что Тайрек едва не вздрогнул. Потом перевела взгляд на Вивьен.

Та поняла ее без слов.

– Тайрек, выйди, – приказала она.

– Мадам рей Старк, но кто же будет стенографировать?

– Выйди!

Продолжать спор было бессмысленно. Юноша сложил бумаги в папку, вышел за дверь и уселся прямо на пол. Если повезет, он что-то услышит. А если нет – что ж, просмотрит сделанные записи. Поработает над наброском загадочного аппарата, превращающего людей в монкулов… Займется чем угодно, лишь бы забыть, как осужденная женщина вздрагивала от прикосновения ножниц и как заплакала, поняв, что не дозовется до своего близкого человека, обращенного в монкула.

Через несколько минут Вивьен вышла в сопровождении директрисы и удалилась, оставив его сидеть под дверьми. Вернулась через полчаса, холодная и, кажется, чем-то серьезно озадаченная. Попрощалась с директрисой, кивком позвала Тайрека за собой.

Юношу так и распирало от любопытства, но, глядя на неестественно прямую спину Вьвьен, он понимал – сейчас не время для расспросов.

* * *

Потрепанный двухэтажный кирпичный дом располагался рядом со станцией локомотивов и потому, казалось, словно закоптился от угольного дыма. На углу возле уличного фонаря, стеклянный светильник на вершине которого был разбит, стояло трое таких же закопченных личностей в обносках, делавших почти невозможным определить, мужчины это или женщины. Ветер гнал по брусчатке мусор, из подворотни несло канализацией.

Взрыв резкого, визгливого смеха заставил Агату вздрогнуть. Она невольно оглянулась на троицу у фонарного столба и нервно стиснула в руках небольшой ридикюль с блокнотом, пером и переносной чернильницей и увесистым булыжником на самом дне сумочки. Булыжник она добавила туда только сегодня, в надежде, что он придаст ей уверенности.

Не придавал. Агате было крайне неуютно в этом районе Сириона. И дело не в том, что она знала о репутации Туманов; все вокруг – и улицы, и дома, и люди – словно пропитались гарью и безнадежностью, на всем лежал отпечаток упадка и нищеты, а в воздухе витало напряжение. Агате невольно подумалось, что Туманы напоминают ей голодную бродячую собаку – грязную, настороженную и злую, готовую за кость перегрызть что глотку соперника, что руку того, кто эту кость ей протягивает.

Однако именно тут, в Туманах, обитали родственники большинства приговоренных к обращению в монкулы преступников, чьи имена и адреса ей удалось раздобыть после тщательного изучения газетных подшивок. И это было неудивительно – где же еще обитать преступникам, как не в худших кварталах столицы.

И если она хочет стать хорошим репортером, а точнее, криминальным репортером, ей надо привыкать работать в самых разных условиях. Как ни крути, но большинство криминальных сюжетов все-таки разворачиваются не в лучших особняках города.

Она намеренно пришла в Туманы до полудня; жизнь в этих кварталах пробуждалась только к вечеру и достигала своего пика ночью, а утро считалось самым спокойным временем суток. Но даже сейчас на опустевших улицах Туманов Агате было очень не по себе.

Сверившись с адресом на бумажке, девушка с некоторым сомнением посмотрела на заляпанную деревянную дверь, с сожалением – на свои перчатки, и постучала.

Открыли ей не сразу. В появившейся щели появился слезящийся глаз и часть носа, испещренного мелкими красными сосудиками. Глаз подозрительно сощурился при виде аккуратного черного пальто Агаты, отороченного скромной серой атласной лентой по вороту и манжетам.

– Вам чего, дамочка?