Сердце лётного камня

Однако сложно убежать от самой себя. И Ника вынуждена была посмотреть этому чувству в лицо. И признать, что ей неприятно. Неприятно от мысли, что Ансель любил эту неизвестную ей Мию. И возможно, до сих пор любит.

«У нас с ним даже свидания не было! Если не считать сегодняшний зоопарк, конечно. И вообще это глупо – ревновать к монкулу!» – сердито выговаривала себе Ника. Но толку было мало. Можно сколько угодно слушать доводы своего разума, но их вовсе не обязательно услышит сердце. А если и услышит, не обязательно с ними согласится. Сердцу доводы разума вообще не авторитет.

«У меня просто нет повода ревновать! – продолжала убеждать себя Ника. – Я его практически не знаю! И какое мне вообще дело до того, что он раньше был влюблен? И в кого…»

– Ника! – вывел ее из задумчивости голос подруги. – Так что все-таки произошло? Что-то не то с полетом?

Ника забралась с ногами на кровать, укрылась лоскутным одеялом и рассказала про все: и про зоопарк, и про нападение… и про Мию.

Агата слушала не перебивая, но когда Ника начала рассказывать про подругу Анселя, схватила карандаш и стала в нетерпении его грызть.

– Ничего себе совпадение! – воскликнула она, едва Ника закончила. – Я сегодня целый день провела в худших кварталах города, собирала материалы для репортажа, общалась с семьями тех, кого приговорили к обращению в монкулов… И у меня нарисовалась просто удивительная картина! В последние годы ни один из отбывших срок не вернулся, представляешь? Кто-то будто бы уехал в провинцию и оставил близким прощальное письмо, кто-то якобы погиб во время отбывания срока, кто-то просто пропал…

Слова Агаты повисли в комнате.

– Ты думаешь… – начала было Ника и не договорила: появившееся подозрение было слишком страшным, чтобы его озвучить. – Ты думаешь, их не отпускают? – шепотом спросила она. – Так и заставляют работать до бесконечности? Но почему?

Агата вскочила с кровати и принялась возбужденно кружить по комнате, взмахивая зажатым в руке карандашом словно оружием.

– У меня несколько версий. Судя по всему, раньше монкулам все-таки возвращали сознание. Я даже переговорила с одним стариком, который рассказал мне, что был монкулом и после отбывания срока благополучно получил свое сознание обратно. Но создается впечатление, что несколько лет назад монкулов просто перестали обращать обратно в людей. Я не нашла ни одного бывшего монкула, который бы отбыл срок в течение последних лет десяти – пятнадцати.

– Но почему? – воскликнула Ника.

– Сама бы хотела это узнать, – хмыкнула Агата. – Если раньше делали, а потом перестали, значит, должна быть причина, так? – принялась рассуждать она. – Возможно, Империи сейчас очень не хватает рабочих рук. Взять хоть строительство железной дороги через Облачные горы. Это же колоссальный проект, там нужны тысячи рабочих! А может, монкулы не доживают до конца своего срока, потому что их так сильно эксплуатируют. Ты ведь сама видела: их выгоняют на работы и в холод, и в ливень, а они, пусть и монкулы, все равно люди – наверняка так же простужаются и болеют.

– Но ведь так делали и раньше, – заметила Ника. – И в холод, и в ливень…

– Да, – согласилась Агата – И потому у меня есть еще одна версия. Может, в механизме обратного обращения случился какой-то сбой, и людям больше не возвращается их прежнее сознание? Может, у них резко меняется характер. Появляются другие привычки, другие предпочтения… Или они просто не помнят своего прошлого… Или монкулов вообще почему-то больше не могут сделать обратно людьми…

– Ну, это уж как-то слишком! – покачала головой Ника.

– Слишком или нет, но я тебе вот еще что скажу, – торжественным тоном сообщила Агата. – Если я смогу внятно изложить все эти версии, да еще и подкрепить их теми сведениями, которые я сегодня добыла, то у меня получится не репортаж, а настоящая сенсация. После нее и «Пост», и «Хроники» будут умолять меня работать на них! – не без удовольствия добавила она, мысленно во всех деталях представив себе эту прекрасную картину.

Ника с беспокойством уставилась на подругу и спросила, непроизвольно понизив голос до шепота:

– А тебе не страшно?

Агата небрежно пожала плечами:

– Истина того стоит. Кому как не репортерам рассказывать людям о том, что от них скрывают!

Ника хотела заметить, что истина, возможно, того и стоит, но, когда на кону стоит благополучие твоих близких людей, ценность истины из абсолютной быстро становится относительной. Но она посмотрела на подругу и промолчала. Раскрасневшаяся, с разметавшимися по плечам рыжими волосами, в просторной вязаной кофте и цветных гетрах, с карандашом в руке и пятном грифеля в уголке рта, она была бесстрашной воительницей, готовой на подвиг. А герои, которые стоят на пороге подвига, обычно глухи к доводам разума.

«Остается надеяться, что ни одна газета не захочет брать этот репортаж», – подумала Ника. Но вслух этого, разумеется, не сказала.

* * *

Тайрек поджидал соседа по комнате с газетой в руке, развернутой на странице объявлений, и некоторые из них были подчеркнуты карандашом.