Сердце Льва

*Гагимарджот, батоно – будьте с победой (груз.), пожелание здоровья, успехов.

-

Н-н-наверное… Правда, раньше я бы сказал, что имел в виду поэтический образ.

–

А сейчас?

–

Да, .наверное, всё же – воспитан!

–

А вы можете себе представить воспитание без усвоения информации?

–

Н-е-е-т. Конечно, нет!

–

А теперь скажите: Вы сейчас способны усвоить информацию, состоящую из таких понятий, о которых Вам не приходилось задумываться? Если да, то задавайте вопросы. Если вам нужно время для того, чтобы немного обвыкнуть в новых представлениях, – продолжим, как только у Вас появится такое желание.

–

Хорошо. Я подумаю.

–

Тогда, разрешите младшему за этим столом сказать

тост.

–

Ткви, швило, – опустив в тарелку глаза, чтоб не выдать свой восторг от того, как его сын провёл диалог с профессором, сказал Соломон.

–

Спасибо! – Лев встал и поднял бокал. – Батоно Гурам! Папа, мама! Я вот смотрю на вас и вижу очень красивых людей. Это сколько же поколений красивых людей должны были пройти свой жизненный путь, чтобы вы были такими! Я предлагаю выпить за наших предков. Если эти люди смогли воспитать даже дом, – они великие люди. За ваших предков! За Вас, батоно Гурам! И за вас, мои дорогие родители! За мою Иму, которая сейчас сидит с Леночкой. Аминь! – Леван, стоя, выпил бокал вина, сел и стал разделывать цыплёнка, который за это время успел пожариться.

Нана и Соломон подняли бокалы. Гурам понял их душевное состояние, тоже поднял бокал и начал новый тост:

–

Я так думаю, что наши предки, там, где они есть, сегодня радуются. Потому что мы их не забываем, и поколение, которое идёт за нами, тоже их не забывает. А ещё они радуются тому, что их потомки не теряют тех прекрасных черт, которые они старались нам передать. Спасибо им! – Профессор выпил вина, сел и обратился к Левану: – Спасибо тебе!

Нана и Соломон переглянулись, вместе сказали:

–

Аминь, – выпили вино, и за столом наступила пауза. Все ели цыплят.

Перед сном Соломон с Гурамом сидели под старым ореховым деревом и наслаждались звенящей чистотой воздуха. Чтобы не опьянеть окончательно от такой благодати, мужчины курили, с особым удовольствием втягивая ароматный дым со свежим воздухом. Не желая мешать старшим уравновешивать горный и городской воздух, Леванчик лёг на траву с другой стороны дерева, и дыхание его не было слышно.

–

Твой сын где учится? – спросил Соломона Гурам.

–

На археологическом.

–

Но ведь уже начало сессии?

–

^Да

.

–

Так ему надо в город.

–

Да.

–

Леван!

–

Да, господин Гурам.

–

Ты поедешь с нами?

–

Нет.

–

А как же сессия?

–

Я бросаю университет.

–

Как? – встрепенулся Соломон. – Ты ведь мечтал о раскопках древних монастырей?

–

Я думал, что найду там ответы древних мудрецов на свои вопросы. А сейчас я уверен, что никакой особой древней мудрости нет, не было и не могло быть.

–

Почему?

–

Потому что никогда не существовало древнего человека. Всё время был человек. Он жил в разных условиях. Условия менялись, а человек – нет. Древний, современный – человек не меняется. Поэтому нужно не искать тайны древних мудрецов, а изучать саму древнюю мудрость. Я хочу поступить на философский факультет.

–

Сдай сессию и переходи на философский. Тебя ведь в армию возьмут, если отчислят.

–

Не возьмут.

–

Интересно! А кто помешает?

–

Не знаю, но мне кажется, что скоро Советской армии не будет. Но совет ваш … Наверное, Вы правы.

Гурам набрал воздух в лёгкие, собравшись возмутиться такому мальчишеству, но Соломон жестом остановил его: что, мол, взять с ребёнка.

Ночная прохлада погнала мужчин в спальню.

ОСОЗНАНИЕ ЧУДА

Через два часа после того, как первые лучи солнца коснулись соседних гор, Леван вернулся домой. Он принёс несколько мешочков трав, собранных в лесистом ущелье. Разложил их, связал в пучки и развесил на балконе. Принёс дров и воды из родника, который бил у нижней окраины села возле дороги. Сел на деревянную тахту лицом к стене, подобрав ноги в позе лотоса, и замер.

Прошло не более получаса. Леван встал, сделал несколько наклонов и приседаний. Разжёг кухонный камин, поставил чайник на огонь. Ната проснулась и спустилась вниз. Было ещё холодно, и Леван быстренько усадил её в кресло возле камина.

–

Ты чего так рано встал?

–

В лес ходил. Нужно было несколько травяных сборов сделать на рассвете.

–

Так ты что, не ложился?

–

Почему? Вчера я заснул в десятом часу. Шесть часов сна вполне достаточно для меня.

–

В твоём возрасте надо спать по двенадцать.

–

В деревне никто столько не сможет спать. Вот вернёмся в город, – будем дрыхнуть, как мишки в берлоге.

Леван вытащил на стол еду, посуду и пригласил Иму к столу.

–

Мне надо умыться, – сказала крёстная и пошла к умывальнику. Лев подлил воду в умывальник. Пока она умывалась, заварил чай, нарезал сыр, сполоснул зелень.

–

Девица-красавица! – позвал он Иму. – Хватит прихорашиваться! Я тебя и так люблю! А если ты не придёшь быстро, то я помру с голода, и тебя будут судить.

–

Я уже в таком возрасте, что меня может судить только Господь, – отозвалась Има на шутливый призыв своего внука. – А у меня перед ним столько грехов, что я уже ничего не боюсь.

–