Сердце машины. Наше будущее в эру эмоционального искусственного интеллекта

Однако к середине XX века на первый план в пророческих сюжетах вышло не физическое, а интеллектуальное превосходство машин. Люди давно проиграли машинам битву за эффективность в выполнении задач, не требующих высокой квалификации. В конце концов, за целый век до этого Джон Генри проиграл паровому молоту. (Если вы считаете, что Джон Генри победил в состязании с машиной, то вы были невнимательны.)

Так появился новый сюжет: страх перед разумными машинами. Определенно, самым знаменитым и продуктивным автором из всех писавших о роботах был американский писатель-фантаст русского происхождения Айзек Азимов. Многие из более чем пятисот написанных Азимовым художественных и нехудожественных книг посвящены взаимодействию людей и роботов. Его знаменитая серия о роботах, в которую входят тридцать восемь рассказов и пять романов, повествует о человекоподобных роботах с «позитронным» мозгом. Позитронный мозг помог машинам постичь логику, следовать правилам и даже обрести подобие сознания. Проще говоря, позитронные роботы Азимова оспорили право людей считаться главными мыслящими существами во вселенной.

Одной из отличительных черт творчества Азимова было то, что он применил ко всем роботам «Три закона робототехники». Законы предназначались для защиты людей, общества и самих роботов. Они были жестко прошиты в позитронный мозг, и их нельзя было обойти, что всем гарантировало безопасность. Эти три закона таковы.

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам.

Каждый закон имел приоритет по отношению к следующим. Таким образом, было невозможно, чтобы один человек приказал роботу убить другого, поскольку первый закон обладает приоритетом над вторым. Через некоторое время Азимов добавил четвертый – или нулевой – закон, обладающий высшим приоритетом:

О. Робот не может причинить вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был причинен вред.

Конечно же, драма требует конфликта, и конфликт в сюжетах Азимова часто основан на ситуациях, в которых эти законы могли не работать и не работали. Иногда это было следствием невольного упущения, но были случаи, когда позитронный мозг не видел иного выхода, кроме как отключиться. В зависимости от сюжета режим отказа мог быть временным или включался из-за перегрузки электрического контура, которая разрушала позитронный мозг и убивала робота.

Рассказы дали Азимову полную свободу действий и возможность исследовать проблемы технологий, которые с каждым десятилетием становились все умнее и приобретали больше навыков. Значение прогресса для человечества, а также отношения между роботами и людьми становились источником новых идей для автора. Например, в рассказе «Лжец!» (Liar!) робот РБ-34 – иначе называемый Эрби, – говорит, обращаясь к робопсихологу доктору Сьюзен Кэлвин:

– В ваших учебниках ничего нет. Ваша наука – просто масса собранных фактов, кое-как скрепленных подобием теории. Все это так невероятно просто, что вряд ли достойно внимания. Меня интересует ваша беллетристика, то, как вы изучаете переплетение и взаимодействие человеческих побуждений и чувств.

Он сделал неясный жест могучей рукой, подыскивая подходящее слово.

– Кажется, я понимаю, – прошептала доктор Кэлвин.

– Видите ли, я читаю мысли, – продолжал робот, – а вы не можете себе представить, насколько они сложны. Я не могу понять их все, потому что мое мышление имеет с вашим так мало общего. Но я стараюсь, а ваши романы мне помогают².

В этом рассказе не только было впервые использовано слово «робототехника», но и представлен образ машины, заинтересованной и поглощенной слишком человеческим состоянием ощущения. Высокомерный робот готов обесценить все интеллектуальные достижения человечества, но эмоциональные переживания людей остаются для него непостижимым сокровищем.

На протяжении двух последующих десятилетий многие авторы писали о машинах, пытающихся понять человеческие чувства и управлять ими, потому что именно в эмоциях они видели последний бастион человечности.