Сердце маски 2

Мы сделали мудру уважения и поклонились. Остальные братья монахи провожали нас сочувствующими взглядами — если мы выиграем, то все деньги за приз настоятель заберет себе. А если проиграем, то все шишки достанутся нам. Это не монастырь проиграет — это четыре жопоруких ученика продуют потому, что не способны даже сделать шаг без падения и перелома конечностей.

— Я тебе никогда этого не забуду, — прошипел Глу Пыш мне в спину.

— А мы ещё и добавим, — в один голос поддержали Тю Лянь и И Юль.

Я даже не оглядывался. То, что мне пришло в голову, я расскажу Глу Пышу после выхода из ворот монастыря, тут же было слишком много ушей.

Под сводами столовой пахло вареными овощами и чуть пригоревшим рисом. Со стороны кухни доносился чугунный перестук сковородок. В царстве вегетарианства готовился очередной кулинарный шедевр, который ни на грамм не отличался от вчерашнего и позавчерашнего. В дверном проеме сновали шустрые поварята, а руководил всем процессом старший повар Бле Вунь. Он был похож на толстого бога, который только что звезданулся с облачной перины и ненавидел всех и вся.

— Эй, добрый повар, мы пришли за едой. Мы те, кто будет представлять монастырь Чаокинь в играх ушатань! — улыбнулся я, проходя мимо длинных столов и скамеек.

Бле Вунь как всегда был добродушно зол и ненавидяще заботлив:

— Пошли вон, мусорные крысы!

Поварята тут же издевательски расхохотались. Мне отчаянно захотелось надеть огромный чан на плешивую голову старшего повара и как следует постучать по нему большой поварешкой. Однако, если я это сделаю, то оставлю большую часть учеников без завтрака, поэтому пришлось сдержаться.

— Брат Бле Вунь, мы в самом деле пришли за едой. Этот остолоп, — Глу Пыш показал на меня. — Он вызвался участвовать в играх, а настоятель с радостью согласился. И мы должны взять еду на целый день… Бей Тень даже сказал, что нам будет выдано усиленное питание.

— Вот как? — Бле Вунь почесал плешь тупой стороной тесака. — Тогда ладно. Я сейчас прикажу собрать вам в дорогу… усиленное питание.

Мне не понравилось то, как он выделил голосом последние два слова. Ещё меньше мне понравился принесенный котелок с крышкой. Я заглянул внутрь. Там были вареные овощи, перемешанные с рисом. И котелок был наполовину пуст. Этого хватило бы на легкий завтрак для четверых, но никак не на целый день.

— Эй, это что? — возмутились мы вчетвером. — А как же усиленное питание?

Я начал копаться в Волшебном Поясе. Мои поиски увенчались успехом, и я приготовился наказать старшего повара. Осталось только подойти к нему поближе.

— Ах да, — щербато улыбнулся Бле Вунь и достал из кармана четыре замызганных морковки. Судя по виду, эти морковки уже кто-то жевал. Все четыре овоща отправились в котелок. — Кушайте на здоровье и не обляпайтесь.

— Да мы… — начали было заводиться монахи.

— А вы можете и этого не получить, — отрезал Бле Вунь. — Пошли отсюда, мусорные свиньи!

— Дорогой друг старший повар, дай-ка я тебе кое-что объясню… — попытался я обнять за жирные плечи Бле Вуня, но легче было положить руку на бешеного тигра.

— Дохлый шакал тебе друг! — выкрикнул Бле Вунь и оттолкнул меня прочь.

Я отлетел легкой бабочкой и приземлился возле самого большого котла с пищей для монахов. Поварята опять залились безумным смехом гиен. Я облокотился о чугунную стенку посудины и встал. Снова возникло желание надеть этот котел на голову старшего повара, но сдержался. Зато сделал другое, не менее мстительное дело.

Я незаметно плеснул на из заранее вытащенного пузырька. Получилось за один раз вылить всё. Пузырек так же незаметно погрузился в Волшебный Пояс.

Дело сделано!

Я жизнерадостно улыбнулся повару и поклонился с мудрой уважения:

— Извини, уважаемый Бле Вунь, я споткнулся. Мы уходим и немедленно. Благодарим тебя за изысканные яства, которые ты нам подготовил! Пойдем же, братья!

— Но… — начал было Глу Пыш.

— Идем! Тренировки не ждут! — бодро скомандовал я и пошлепал к выходу.

Поварята начали отпускать шуточки по поводу нашего быстрого ухода, но Бле Вуню достаточно было отвесить одному затрещину по бритой голове и смешки тут же смолкли. Мы уходили с гордо поднятыми головами.

Настоятель всё также улыбался, когда мы показались из дверей столовой. Он провожал нас довольным взглядом. Я даже специально задержался в воротах, чтобы бросить прощальный взгляд — на тонких губах играла всё та же довольная улыбка.

Уверен, что эта улыбка исчезла только тогда, когда настоятель отведал вареных овощей с рисом и начал пить чай. Как мне сообщил аптекарь — слабительное было настолько мощным, что запросто могло заставить опорожниться табун Гадзилл. Монахи не Гадзиллы, кишечник не настолько мощный, поэтому дня два-три в туалет будет не пробиться.

Из-за этого я и улыбался, когда шел по улице. Солнце светило ярко, жизнь не казалась мрачной — впереди было две недели без монастыря. А что будет соревнование по ушатаню… Придет время и что-нибудь придумаем.