Сердце маски 2

— Это всё брат Сиджар придумал, — улыбнулся Ши Ло. — Ему бы книги писать, с такой-то фантазией. Писать и выкладывать на портале Автор Тудей, если такой будет в мире ИЗВНЕ.

— Да ладно, чего вы, — я «смущенно» потупился. — Это всего лишь небольшой розыгрыш.

— Но как с Низшей Богиней? — спросила Золотая Роса.

— Она больше не будет охотиться, — просто ответил я.

Золотая Роса улыбнулась мне и взяла за руку. Какие же у неё теплые пальцы… А глаза… В этих глазах можно утонуть…

— Ладно, отправлюсь я к нашему другу, который уже битых полчаса заливается пустельгой, — сказал понятливый Ши Ло. — Всё равно пока нельзя выходить, так что поболтаем с Глу Пышом о том, о сем…

Я махнул рукой, мол, отправляйся. Сам же я отчаянно барахтался в глазах Золотой Росы. Ши Ло бесшумно удалился.

На полянке остались только мы с Золотой Росой и куча чиновничьей одежды. Девушка загадочно улыбалась. Мне пришлось даже напомнить себе, что я иногда должен дышать.

— Расскажешь, чему тебя научила Куни Ли? — игриво спросила Золотая Роса.

— Чего же рассказывать? Я и показать могу, — вырвалось у меня.

— Даже так? Тогда посмотрим, так ли ты хорош в демонстрации знаний, как в боевых искусствах, — Золотая Роса мягко потянула меня в сторону барбарисовых зарослей.

Я не мог противиться и двинулся следом. Зеленые ветви сомкнулись за нами. Я впился в губы Золотой Росы крепким поцелуем, а над парком пролетел последний жалобный крик пустельги.

Глава 40

«Как монаха не корми, а он всё равно мяса хочет»

Хихитайская народная мудрость

Прошла неделя после событий в «парке для охоты». Я вернулся в монастырь и старался не очень выделяться, но ловил иногда на себе взгляд Бей Теня. Старик поглаживал своим магическим протезом бороденку и посматривал на меня так, как смотрят на нелюбимого приёмного сына. Вроде и выгнать нельзя, но и любви особой нет.

У Глу Пыша пытались узнать, как он остался в живых после ласк Куни Ли. Он только отмалчивался или говорил, что не хочет рассказывать о делах Низших Богов. Посылал всех к Куни Ли. Постепенно от него отстали.

Буй Суй продолжал отправлять меня на рынок со слугами, это было моим "почётным" заданием. Ясен Ху занимался с другими учениками. Для меня настало время относительного спокойствия. Жаль, что оно быстро закончилось.

Новая неприятность называлась "Ушатань". Таким странным именем называли игру, которая очень походила на игру с Земли: волейбол ногами — сапектакрау. Только в Конорее надо было играть вчетвером и можно было не только бить по стальному шару ногами и головой, но ещё подключать и удары руками. Причем удары должны наноситься только кулаком, удар открытой ладонью приносил очко сопернику.

Так же приветствовались боевые техники, которые могли расколоть стальной шар на множество осколков. Если шар бухался на сторону соперника и распадался на куски, то этот удар приносил два очка.

Игра развивалась в Конорее, набирала большую популярность и появились чемпионаты с существенными денежными призами. Конечно же Бей Тень не мог пройти мимо возможности хорошо подзаработать.

— Ученики, подмастерья и мастера! — обратился Бей Тень к нам во время утренней медитации. — В нашем прекрасном городе, который процветает и живёт в довольстве под защитой Низших Богов, возникли люди, сомневающиеся в наших боевых способностях. Школы боевых искусств Зеленый Махаон и Красный Шершень посмели заявить, что их ученики настолько сильны, что запросто могут выиграть в спортивном чемпионате по ушатаню. Когда же я возразил настоятелям этих школ, то они бросили вызов монастырю Чаокинь…

Монахи недовольно заурчали. Я понял их недовольство — когда другие школы боевых искусств бросают вызов, то синяки и шишки в основном достаются ученикам. Настоятели только благосклонно взирают с трибун и потом принимают поздравления или уходят величественной поступью под улюлюкание толпы. Они рискуют лишь именем, которое вскоре могут снова восстановить в былом великолепии и величии.

— Да, я понимаю ваше недовольство и ярость. Я и сам был в ярости, когда услышал такое заявление. Не могу даже представить, что слава монастыря Чаокинь ставится под сомнение какими-то прохиндеями, которым посчастливилось увидеть однажды тренировку нашего худшего ученика. Они увидели и подумали, что смогут научить боевым искусствам других людей! Это уму непостижимо! Брошен вызов нашей чести и доблести! Мы не можем этого так оставить!!!

На этот раз ворчание учеников было сильнее. Оно означало только одно: «Тебя оскорбили — вот ты и защищай честь пополам с доблестью!» Никто не вскочил и тут же не кинулся к другим школам ломать двери и писать непристойности на стенах. Ученики сидели и недовольно урчали, как свора голодных собак.