Сердце мастера

– Думаю, он свое получит: в настойчивости ему не откажешь. У Волошина достаточно средств, чтобы оплатить услуги самых лучших юристов. Вот увидишь, этот комбинатор еще и «Итею» отыщет: украсит ею свой подмосковный «Версаль»! А чуть погодя, продаст на аукционе – когда объект вырастет в цене.

Родион подошел к ней сзади, уткнулся в пушистый затылок – пахло медовым, облепихово-золотым, таким родным…

– Если только кто-нибудь не обнаружит «Итею» раньше его.

Он почувствовал, как Оливия замерла на мгновение.

– Семьдесят пять лет о ней ничего не было известно. Кому такое под силу…

– Нам.

Она обернулась, тут же наткнувшись на его жесткие, жадные губы.

– Ты о чем? Все играешь со мной, как с котенком…

– Иви, – он обнял ее, словно убаюкивая, – я вижу, что ты на меня за что-то злишься. Могу даже догадаться, по какой причине… Я, наверное, не должен был лезть в это дело, но мне просто хотелось тебе помочь. Пойми, я не свидетеля собственного успеха в тебе вижу, а состоявшуюся сильную личность. Но ведь даже самым сильным из нас бывает нужна поддержка… Просто научись ее от меня принимать!

Повисла пауза: Оливия не любила выяснять отношения. А Родиону и подавно не хотелось форсировать неловкую ситуацию, поэтому он предпочел сменить тему:

– На днях Рувэ, воодушевленный моими обещаниями отдать ему компрометирующие фотографии, случайно проболтался об одном любопытном эпизоде. Он имеет прямое отношение к нашему делу…

– Давай, выкладывай, – Оливия забралась обратно на диван, поджав под себя ноги, и протянула руку к бокалу – настроение ее понемногу улучшалось. – Что там за история?

Родион устроился рядом, откинувшись на покатую спинку и сомкнув руки на затылке.

В окно затекал бледный молочный свет луны, разбавляя крепкую заварку наваливающейся ночи…

Вдруг задребезжал дверной звонок – наконец-то привезли еду. Расплатившись с курьером, Родион расставил закуски на журнальном столике и, отправив в рот ломтик копченого лосося, принялся рассказывать:

– Некоторое время назад Рувэ, делая ревизию своих художественных хранилищ, обнаружил, что в одном из боксов находятся ценности, за хранение которых давно не вносилась плата. Он изучил документы и выяснил, что их владелец – обедневший греческий фабрикант, владевший когда-то доходным текстильным производством. Рувэ попытался с ним связаться, и оказалось, что предприниматель скончался, а его преемники еще не успели разобраться с наследственными бумагами и даже не подозревали о существовании предметов искусства, спрятанных в беспошлинном бункере на Кипре.

– Эти потайные склады Рувэ смахивают на пещеру Али-Бабы, – усмехнулась Оливия.

– Вот именно! Но слушай дальше… Рувэ проверил инвентаризационные описи: несколько картин малоизвестных художников «парижской школы», парочка поздних «голландцев», большое собрание редких книжных изданий и два пейзажа, принадлежавших руке Октава Монтравеля. Делец тут же смекнул, что на последние у него найдется верный покупатель и предложил сделку Волошину. Сумма оказалась не слишком значительной – это были поздние работы мастера, которые он написал в Кольюре во время войны. По оценке экспертов, большой художественной ценности они не представляли. Однако затем выяснилось одно обстоятельство: пейзажи входили в список предметов, которые таинственно исчезли из дома Монтравеля сразу после его смерти. Вместе с ними увели и «Итею».

– Волошин действительно упоминал, что совсем недавно выкупил у арт-дилера какие-то полотна, а в нагрузку к ним получил Дорины дневники, о которых на тот момент никто и не знал. Похоже, твой Рувэ не врет.

– Да, звучит весьма правдоподобно, – согласился Родион. – Ирина Вербицкая, его бывшая переводчица, рассказывала о прошлогодних визитах Волошина в Ниццу. С ее слов, тот собирался приобрести у арт-дилера некие «картины и мемуары». Так что все действительно сходится.

– Непонятно только, каким образом они вообще попали в Грецию… Я была уверена, что организатором похищения ценностей Монтравеля был баварец Удо Вебер. Ведь именно ему была обещана «Итея»! А заодно с ней Вебер мог прихватить и парочку полотен.

– Вполне возможно, но ведь подтверждений этой версии у нас нет.

Оливия слегка качнула головой, выражая неуверенность.

– Дело в том, что в одной из своих заметок Дора описывает, как нацистский грузовик под покровом темноты вывозил массивные ящики из дома мастера через несколько дней после его гибели. Она узнала об этом от соседей.

Родион задумался.

Похищение предметов искусства во время оккупации происходило повсеместно. В Париже, недалеко от Лувра, у нацистов был свой «перевалочный пункт», куда прибывали шедевры со всей страны. Веберу ничего не стоило организовать кражу работ из мастерской Монтравеля и их доставку в столицу.

– Жаль, я не могу прочитать этот фрагмент дневников – вдруг там была какая-то зацепка.

– Почему же не можешь, – Оливия достала смартфон. – Я сделала снимки нескольких страниц для Волошина. Почитай…

Родион взглянул на нее испытующе, но лишних вопросов задавать не стал. Вместо этого, ловким движением нацепив на нос очки, он уставился на экран.