Сердце мира: часть первая

— Каким наказание будет на этот раз? — вяло поинтересовался он.

— А наказания еще имеют смысл?

Не ожидавший вопроса Эртанд моргнул.

— Вы всегда меня наказываете.

— Так и есть. И судя по тому, как ты себя ведешь, они перестали иметь хоть какое-то воздействие.

Маг рассеянно пожал плечами.

— Так зачем вы меня позвали?

— Побеседовать.

— О чем?

Вигларт помолчал.

— Несколько последних декад следующая тема для разговоров среди тинатов после погоды — это ты. Ты повторяешь нелепости Улланда, тебя уличили в подкупе стражника, ты сутками рисуешь странные наты, ни с того ни с сего начал проводить много времени с детьми, от которых раньше не знал, как избавиться. У тебя внезапно проснулись необыкновенные умения в точности отличать правду от лжи, червивые сливы от целых и еще Иль знает что.

— Еще я всегда выигрываю в "Чет-нечет", — добавил Эртанд.

Губы настоятеля искривились.

— Часть из этого — суета, но часть была бы достойна похвалы, если бы каждый раз ты не преследовал цель выставить меня злодеем, который обманывает бедных насельников.

— А разве это не правда? Вы же сами знаете, что врете. И насчет денег рабочему, и насчет муки вы тогда врали, и что все хорошо, и что хранители только и делают, что ждут возле наших стен, когда же в обители настанет раскол, — не выдержав, Эртанд передразнил манеру настоятеля к монотонному перечислению. — Позавчера за обедом вы читали красивую речь о том, что мы должны стойко выдержать испытание погодой и не поддаться лени, чтобы обитель не захватили хранители. Вы же сами не верили в то, что говорили!

— Да, я покривил душой, — спокойно согласился Вигларт. — Потому что перспектива стать хранителем, неприкаянным бродягой, на которого охотится стража, — одна из немногих вещей, которых тинаты действительно боятся. Никого здесь не испугают мои предупреждения о том, что некоторые тинаты, впадая в уныние во время многодневных зимних бурь, режут себе вены и умирают. Зато в обителях, где насельникам говорили о возможности нападения хранителей, исихов или любой другой внешней угрозы, подобного не случалось ни разу. Ни один собрат не был потерян из-за скуки и безысходности, Эртанд. Если бы ты проводил больше времени среди собратьев, а не с книгами, ты бы понял, что говорить исключительно правду — далеко не всегда правильный ход.

— Это не извиняет вашу ложь.

— Ты в этом так уверен?

— Да, — твердо ответил Эртанд.

— И ты собираешься и дальше пытаться изобличать мою ложь? — уточнил Вигларт.

— Да. Вы не представляете, какой опасности подвергаете обитель. Мир умирает, а вы выставляете Улланда дураком и кормите нас сказочками, что все хорошо. И мы, вместо того чтобы готовиться к худшему — к правде, продолжаем зачаровывать кухонные горшки, чтобы они не бились, и чаны, чтобы они блестели. Если бы тинаты могли по-настоящему учиться, мы бы встретили катастрофу сильными, а вы отбираете у меня все зарисовки, которые я делаю!

Настоятель многозначительно хмыкнул. Это остудило распалившегося Эртанда, и он сжал кулаки, сдерживая нервную дрожь.

— Так вот, в чем дело, — в обиде.

— Нет!

Но Вигларт его не слушал. Он встал из-за стола, обошел его и оперся спиной на столешницу, встав перед Эртандом. Похоже, настоятеля нисколько не смущало, что ему приходится смотреть на высокого тината снизу вверх.

— Послушай, Эртанд, — более мягким тоном, чем раньше, произнес он. — Ты не первый одаренный тинат, которого я встречаю. Причем невероятные способности всегда сопровождаются… странными идеями. Если верить хроникам, таким был Айгар Безумец, который неизвестно зачем создал Сердце мира, и такими же были сумасшедшие маги, развязавшие Великую войну. Но одно дело — хроники, а другое дело — то, что случилось в обители моего родного города.

Эртанд вздохнул. Ему не хотелось слушать. Он предчувствовал, что его опять будут пичкать чушью. Но, как это ни удивительно, нат лжи ниоткуда не высовывал свои острые уголки.

— У нас тоже был очень способный тинат, который создавал для богатых людей сложные вещи, — продолжал Вигларт. — Сундучки, вино в которых всегда оставалось холодным, крутящиеся сами по себе веера. Он приносил обители большой доход, и настоятель многое спускал ему с рук. Однако, как только этот тинат отвлекался от работы, он начинал убеждать учеников в том, что в стенах обители их ждет только рабство, а подлинный смысл существования магов в том, чтобы править Силаном. А если мы этого не добьемся, нам всем лучше умереть. Знаешь, чем все закончилось?

Эртанд не ответил.

— В одну из ночей, когда бушевал ураган, он облил обитель маслом и поджег, — холодно сообщил Вигларт. — Из тридцати двух человек выжили пятеро, в том числе я. Затем меня перевели в столицу, и там я встретился с Адарестом.

— Создатель рабских ошейников, — прошептал Эртанд. — Легенда среди тинатов. Один из немногих, кому удалось хоть на шаг приблизиться к величию древних магов.