Сердце мира: часть первая

Из раскрытой ладони на пол высыпались два камешка. Мальчик в отчаянии запрокинул голову и в патетическом жесте воздел руки к небу, подражая кому-то из старших.

— Да как у тебя это получается? — простонал он. — Надо выбрать камни поменьше. Песчинки! Уж тогда-то ты точно не сможешь их заметить!

Эртанд хмыкнул.

— Хватит! Теперь в "Ложь и правду"! — затребовали остальные дети, которым успела надоесть игра в "Чет-нечет".

Маг притворился, что задумался.

— Ну, я даже не знаю… У меня так много дел…

Хор голосов его едва не оглушил. После бессонных ночей звуки казались слишком громкими.

— Ну еще чуть-чуть! Ну пожалуйста!

— Ладно, ладно, — быстро согласился Эртанд, опасаясь за свой слух.

Хорошо, что дети по крайней мере не усаживались на него верхом, как на Лейста. Этого малышня и дергала за робу, и лезла в уши, и трепала волосы — что только ни делала, пока не видели другие наставники, и особенно Вигларт, считавший, что молодую тинатскую поросль нужно воспитывать в строгости. Эртанда ученики побаивались не так, как настоятеля, но все-таки держались в стороне. Его это полностью устраивало.

— Кто первый?

— Я! — с пола подскочил восьмилетний Альтир. Способности открылись у него рано, и среди всех учеников последнего набора он был самым многообещающим. Эртанд его жалел — это значило, что мальчишке придется всю жизнь провести в обители. Сильных тинатов никогда не выпускали из ее стен. — Я… м-м-м… Я не люблю рыбу.

Угловатый нат "ложь" появился на нем даже раньше, чем он соврал.

— Не обманывай. Любишь.

Дети захохотали.

— Дурак ты, Альт! Да все знают, что ты ее любишь. Ты же первый бросаешься к столу, когда ее привозят на обед!

— Тогда я, — взмахнул рукой еще один. — Мою соседку звали Шей да Рави.

Дети презрительно зафыркали. Девочка с таким именем могла принадлежать лишь народу Каменных земель. Но, во-первых, до границы с ними от Тамин-Арвана было слишком далеко, а во-вторых, выходцев из воинственного Исихсаса в Силане никогда не приветствовали, зато шердов и ллитов в стране всегда было хоть отбавляй. Вывод напрашивался сам собой: ребенок врет.

— Правда, — сказал Эртанд, не найдя ни малейшего признака ната лжи.

Мальчишка довольно кивнул.

— Ага. Соседский дядька жену с войны привел. Дочку назвали по-тамошнему, а сына — по-нашенски.

— "По-нашему", — поправил его низкий голос, гораздо более глубокий, чем у любого из окружавшего мага детей.

Эртанд не стал поворачивать голову. Тэйхис торчал за колонной уже какое-то время и с интересом слушал, что происходит. Ученики сначала косились на младшего тината, но он не мешал, и скоро на него перестали обращать внимание. Стоит — и пускай себе стоит.

— Я тоже хочу поучаствовать, — робко сообщил Тэйхис.

Детские мордочки сразу скривились. По мнению малышни, все тинаты, даже те, кто совсем недавно потерял статус ученика, обязательно портили забаву. Но Эртанд кивнул.

— Давай свое утверждение.

— Я всегда верил Улланду.

Эта фраза заставила его вскинуть брови и посмотреть на Тэйхиса снова. Может, он "засланец" от Вигларта? Настоятель в последние дни реагировал на преемника Улланда все раздражительнее и раздражительнее.

Тэйхис не лгал.

— Правда, — с удивлением произнес Эртанд.

Младший тинат наконец-то оторвался от колонны и подошел ближе.

— Как у тебя это получается? Ты же не можешь знать все про всех, но всегда угадываешь.

— Я…

Эртанд хотел соврать и запнулся. Даже тот шерд, раб Лил, понял, что он видит мир линиями. Маг тогда наплел каких-то несусветных глупостей, чтобы не возбуждать подозрений у стражников, но до сих пор помнил смеющийся взгляд Таша. Скрывать правду от собратьев было бессмысленно. А может быть, и опасно.

— Я вижу наты, — признался он. — Думаю, Улланд тоже их видел.

— Но Лейст на уроках истории и настоятель говорят, что это невозможно, — возразил Альтир.

Эртанд вздохнул и потрепал ребенка по вихрастой голове.

— Возможно. Нужно много работать. А главное — смотреть в себя. Там вы сможете разглядеть все, что необходимо, чтобы научиться видеть наты.

Это звучало мудрено, и дети стали морщиться. Но выразить мысль по-другому у мага не получалось. Он же действительно заглядывал внутрь себя и благодаря этому учился различать чужие наты. Первым узнанным иероглифом была расцветавшая в груди "несвобода", затем "голод", "ложь", "усталость" и многое другое. За короткое время Эртанд напрактиковался так, что теперь видел то, о чем говорил Улланд.

Смерть.

Тень этого иероглифа присутствовала во всех живых существах, но в детях она оставалась бледной и незаметной — не найдешь ее, не поймаешь, и гораздо яснее проступала в тинате Дэрите, которому близился седьмой десяток. Эртанд видел ее в себе. Это было неприятно, но вполне ожидаемо. По-настоящему он испугался тогда, когда разобрал очертания ната в струйках воды, которые текли по ставню во время бури.