Сердце морского короля

Наполовину изгрызенный трофей Жи утащил прямо в пасти, куда панцирь поместился целиком, а у салру стал загадочный и очень довольный вид. Он так и плыл рядом с Джиад, бдительно глядя по сторонам, пока она показывала Лилайну дворец иреназе. Встреченные слуги и придворные кланялись им, с любопытством провожая взглядами, гвардейцы отдавали честь, и Джиад поймала себя на мысли, что уже знает многих обитателей дворца по именам и роду занятий. К загонам для салту они свернули в последнюю очередь, и Джиад отогнала неприятные воспоминания подальше, но не удержалась — внимательно осмотрела дно, усеянное светлой галькой.

— Я здесь когда-то ключ потеряла, — рассеянно объяснила она Лилайну. — Давно уже, вряд ли найдется.

— Этот?

Алахасец опустился вниз, что-то цапнув из камней, вернулся к Джиад и протянул руку, разжав ладонь. На ней блестел, ничуть не потеряв вида, серебряный ключ длиной примерно в палец. Тот самый ключ от спальни Торвальда, слетевший с порванной цепочки, когда Джиад встретила опоенного гарнатой Алестара.

— Да… — выдохнула Джиад и взяла его с ладони Лилайна осторожно и крепко, как ядовитое насекомое — чтобы не укусило.

Холодное серебро жгло ей пальцы. Надо же, как прошлое напомнило о себе.

— Боюсь, в той спальне, что он открывал, меня уже не ждут, — усмехнулась она наконец. — И вернуть некому. Разве что будущему королю Аусдранга. Извини, Лил, зря ты за ним тянулся.

«Прошлое — прошлому, — подумала она про себя. — И пусть память о том, кто мне его дал, останется здесь, в тех самых камнях морского дна, куда этот ключ меня привел. Любая дорога начинается с первого шага, и я его сделала, когда переступила порог спальни Торвальда, став ему не просто стражем. Я вправе пожалеть о многом, но не о том, куда пришла по ней».

Размахнувшись, она кинула ключ обратно. Вода не дала ему улететь далеко, как это было бы на земле, но ажурный кусочек серебра упал и сразу затерялся в светлых и пестрых камушках, покрывающих дно. Жи, решив, что с ним играют, бросился следом, начал рыть гальку длинным крепким носом, то собирая в кучу, то разгребая обратно, и вскоре даже острый глаз алахасца ни за что нашел бы злополучный ключ, глубоко закопанный салру.

— Ну и правильно, — невозмутимо заметил Каррас. — Новый король себе новый ключ закажет. А что здесь еще интересного есть?

— Арена, — пожала плечами Джиад. — Рынок. Улицы и храмы… Но давай завтра их поглядим? В город можно и самим сплавать, а на Арене гонки уже закончились, там смотреть пока нечего.

— Завтра так завтра, — согласился Лилайн.

В спальне Жи, спрятавшись в клетку, немедленно захрустел панцирем, который умудрился за все это время не потерять. Джиад засветила туарру, покормила ее, уже привычно обращаясь со светящимися шарами. С удивлением глянула на часы — песок полностью высыпался, указывая на поздний вечер. Есть не хотелось, выпитая днем тинкала до сих пор поддерживала силы. Лилайн тоже лениво отказался перекусить…

Расчесав волосы, Джиад связала их оставленной Леаварой лентой, чтобы не путались, и стянула надоевшие штаны, оставшись в одной лишь длинной рубашке-тунике. Подумав, сняла и ее, чтобы совсем отдохнуть от одежды. Кого ей стесняться, не Лилайна же? Который, кстати, рассматривал ее с привычным теплым восхищением, словно лаская взглядом.

— Ты ложишься? — спросила Джиад, вдруг вспомнив, что сама обещала ему вчера.

И отказываться нет никаких причин. Они же вместе, верно? Снова вместе после долгой разлуки и стольких испытаний. Как она и хотела.

— Я тебя сам раздеть думал, — разочарованно протянул Каррас. — А ты уже…

— Ну, прости, — улыбнулась Джиад. — Давай тогда я тебя?

Подплыв к наемнику, она опустилась рядом, потянулась к его рубашке, но Каррас перехватил ее руку и принялся нежно целовать пальцы. Его губы были горячими и умелыми, Джиад прикрыла глаза, чувствуя, как внутри разливается знакомое тепло, как щека алахасца с едва заметной колючей щетиной трется о ее ладонь, а потом язык игриво касается запястья сначала кончиком, потом все смелее начинает выводить на чувствительной коже узоры и, наконец, как Лилайн прикусывает чувствительное место у основания большого пальца…

— Ну, вот и снять кое-что нашлось, — тихо сказал он, другой рукой потянув ленту и освободив волосы Джиад. — Никогда не видел тебя с такими длинными. Красиво. Может, отрастишь еще больше?

— В дороге ухаживать сложно, — виновато сказала она, однако тут же поправилась, решив, что это такая мелочь, можно и потерпеть, если любовнику нравится. — Хотя если расчесывать будешь…

— Договорились, — шепнул он, почти касаясь ее уха губами, а потом и в самом деле прихватил мочку. — Утром, вечером и днем еще пару раз. Джи… Золотая моя…

Он потянул ее на постель, укладывая поверх себя, и Джиад медленно, как во сне, приникла губами к знакомому изгибу губ, ожидая, когда же вспыхнет сладким огнем и разольется по телу возбуждение, когда все станет как раньше: в целом мире только они вдвоем, и от этого невозможно сладко, томно и горячо…