Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

Участок рядом (№ 17) граничит с участком Печатного двора, которому он когда-то и принадлежал. До Печатного двора здесь были два двора, владельцы которых обозначены на «Петровом плане» Москвы конца XVI в. Одним из них, левым, владел «немчин» Белобород, как прозвали в Москве купца Джона де Вейла, которого вместо Джона звали Иваном, вместо де Вейла прозвали Девахой и, вероятно, по седой бороде – Белобородом. Судя по имени, он был англичанином, но английский посол его называл нидерландским купцом Яном де ла Валле, выдававшим себя за подданного Испании, и в одном из документов его именовали «Испанской земли гость из Антропа-города», то есть из Антверпена. Он приехал в Москву в 1577 г. и часто привозил царю Ивану Грозному предметы роскоши, «всякие узорочные товары», чем и заслужил, в отличие от английских купцов, которые «николи таких товаров не приваживали», благоволение царя. Англичане, соперничавшие в овладении русским рынком с нидерландскими купцами, жаловались, что он торгует в России «к великой их помехе». Московские власти в затруднительных случаях прибегали к советам де Валле. Когда, по словам иностранного посла, царь согласился субсидировать императора Священной Римской империи в размере 3 миллионов гульденов для борьбы с турками, он обратился к де Валле за советом – как безопаснее переправить такую огромную сумму за границу. В продолжение десяти дней деньги сплавляли в серебряные пластинки, покрывали их воском и отправляли под видом воска в Архангельск, где погрузили на его корабль и перевезли в Амстердам, а оттуда в Вену.

После де Валле тут жил другой купец – Андреас Фес, после него – нидерландские купцы де Фогелары (Фоглеры). Известно, что один из них – Марк Фогелар с детьми – получил от царя Василия Шуйского жалованную грамоту на торговлю. Этот же двор по переписи 1626 г. записан за «немчином» Юрием Клинкиным, как звали в Москве Георгия Кленка, также нидерландского торговца, комиссионера торгового дома де Фогеларов в России, активно торговавшего хлебом, икрой, льняным и конопляным семенем. Этот же двор на Никольской использовался и как посольский – так, в 1594 г. там жил цесарский посланец Станислав Хлопицкий, а когда после покорения Сибири и разгрома войска царя Кучума в Москве в январе 1599 г. устроили нечто вроде римского триумфа, показательного въезда знатных пленников, то для одного из них, царевича Асманака, сына сибирского царя, предназначили двор на Никольской улице: «На Белобородовом дворе стояти Асманаку царевичу, а в приставах у него быти Савину Воейкову, а с ним два сына Боярских да толмачю… Послати им Государева жалованья: Асманаку ферези багрецовые на черевах на лисьих, кафтан камчат, шапка черна, сапоги сафьяные желты, рубашка да порты» (ферезь – верхняя длиннополая одежда, багрец – алый цвет, черева лисьи – брюшко шкурки лисы; камчат – сделанный из камки, китайской шелковой ткани).

Правее купеческого и посольского дворов находилось большое владение Михаила Никитича Романова, племянника царицы Анастасии, первой жены Ивана Грозного. На Никольской у Михаила Романова служил будущий царь Лжедмитрий I, Григорий Отрепьев. Родители его жили недалеко от костромских владений Романовых, и неудивительно, что Григорий, приехав в Москву, попал на Романовский двор на Никольской и, дав кабальную запись, как требовал закон, стал служить у него. Впоследствии он перешел к шурину Михаила князю Борису Черкасскому. Далеко ему не пришлось уезжать – усадьба Черкасского находилась на другой стороне Никольской улицы.

После воцарения Борис Годунов, опасавшийся соперников, расправился со многими Романовыми. Красавца и силача, младшего сына Никиты Романовича Михаила сослали в 1601 г. на северный Урал, в село Надыб, где его посадили в тесную, сырую и темную земляную яму, накрытую крышкой с отверстием, и сковали кандалами весом в три пуда, охватывавшими ноги, руки и шею. Кормили скудно, но сердобольные местные жители старались подкармливать его и подсылали к нему детей с едой, пока стражники не схватили их. Вскоре Михаил Романов скончался, при Дмитрии Самозванце его перехоронили в московском Новоспасском монастыре. В Надыбе построили часовню на месте явления иконы, которую связали с памятью о несчастном мученике, а царь Михаил Федорович Романов освободил сельчан от всяких повинностей и возвел в селе церковь, в которой долгое время хранились свидетели безмерных страданий – кандалы Михаила.