Сердце нага

В принципе, в этом и проявлялась положительная черта характера Кейгона. Если требовалось, он мог долго и терпеливо объяснять что-либо до такой степени, что слушающий даже начинал испытывать неловкость за свой вопрос. При этом Кейгон был очень серьёзен и никогда не улыбался. Спустя несколько часов объяснений он закончил свою выездную лекцию со словами:

– Ну что, все всё поняли?

– Да-да, конечно! – поспешно закивали Тинахан с Пихёном, которые, по правде говоря, уже давно перепутали в голове все полученные знания.

На следующий день с наступлением сумерек отряд отправился в южную часть пустыни Пунтэн, оставив позади хозяина гостиницы, лицо которого выражало одновременно смесь ненависти и облегчения. Пихён и Кейгон оседлали жука, а Тинахан побежал следом.

Когда Пихён узнал, что Кейгон умеет обращаться с жуками, он был невероятно разочарован. Ему очень хотелось продемонстрировать человеку, как правильно нужно обращаться с ездовым насекомым. Однако Кейгон не стал спрашивать его совета и сразу же забрался на жука, где в один миг сообразил, каких частей тела можно было касаться, а каких – категорически нет. Оттуда он с недоумением наблюдал за Пихёном, который отчаянно пытался найти хоть какие-нибудь недостатки в его действиях. После неудачной попытки придраться к следопыту Пихён тоже поспешно забрался на жука и сел впереди Кейгона.

Трое путников пересекали ночную пустыню.

Если бы кто-нибудь увидел их издалека, он бы наверняка был поражён внушительным видом этой картины, а главное, тем шумом, которым она сопровождалась. От крыльев жука исходил оглушительный звук, а за Тинаханом, который, словно вихрь, бежал по пустыне, следом тянулась небольших размеров песчаная буря. Со стороны казалось, будто по пустыне с рёвом несётся древнее чудовище, ещё неизвестное современной науке. Поистине удивительное создание с головой жука и песчаным телом. Но, несмотря на весь создаваемый шум, это были самые молчаливые путешественники, которых когда-либо принимала пустыня. Кейгон и Пихён не могли разговаривать из-за шума от взмахов крыльев жука, а Тинахан, бежавший вслед за ними, не смог бы ничего сказать, даже если бы захотел. Как бы парадоксально это ни звучало, но это были одновременно самые шумные, и самые тихие путешественники за всю долгую историю существования пустыни Пунтэн.

Отряд Кейгона направлялся в Киборэн.

* * *

Хатенградж, город безмолвия и тишины, был оглушительно громким в своём молчании.

Даже сегодня, в самый важный день в жизни каждого молодого нага, город, как это было всегда с момента его возникновения, был погружён в абсолютную тишину. Не было слышно ни голосов, ни звуков, напоминающих пение. Повсюду раздавался лишь язык души – бесконечные потоки нирымов заполняли здания, разлетаясь по улицам и площадям. Молодые, взволнованные предстоящей церемонией наги изо всех сил старались не закрывать свои разумы, а сопровождающие их мужчины-наги прилагали все усилия, чтобы поддержать своих подопечных в столь трудное время. В данном случае молодых нагов смогли бы понять даже неверующие, разговаривающие с помощью голоса. Ведь даже обычному человеку будет некомфортно находиться на поле боя или в любом другом месте, где одновременно друг с другом перекрикивается огромное множество людей, если он сам в этот момент не будет делать то же самое. Впрочем, против толпы всегда очень трудно идти. Наги же используют нирым и потому куда более чутко реагируют на подобные вещи. Вот почему закрытый разум в скоплении множества других открытых разумов с их бесчисленным количеством нирымов считается очень вредным для психического состояния нагов.

Именно поэтому Рюн Фэй, который всё это время упрямо запирал свой разум, обессиленно упал на колени посреди дороги.

Сопровождающие Рюна остановились и в недоумении уставились на него. Другие наги, которые тоже направлялись в Башню Сердца, украдкой поглядывали на остановившуюся посреди дороги процессию. К счастью, среди сопровождающих оказался один старый и опытный наг, который быстро догадался, что к чему. Вместе с другими охранниками он поднял Рюна и аккуратно посадил его, прислонив к лестнице соседнего здания. Старый наг, которого звали Со́ба, приказал остальным мужчинам заслонить их от окружающих и внимательно посмотрел на Рюна:

«Рюн? Ты в порядке? Очнись, это я, Соба».

Рюн вроде бы и смотрел на Собу, но создавалось впечатление, будто он ничего не видит. Соба внимательно всматривался в лицо Рюна и вдруг понял, что тот что-то бормочет. Сообразив, что его подопечный сейчас говорит что-то с помощью голоса, Соба на мгновение растерялся, но потом быстро взял себя в руки и сосредоточился на своём слухе. Прошло немало времени с тех пор, как он пользовался им в последний раз, поэтому ему удалось далеко не с первого раза расслышать слова Рюна.

– Нет… Я не могу пойти… Нет… – едва слышно бормотал он.

Собе казалось, что он понимает чувства Рюна. На его памяти уже встречались молодые наги, которые вели себя похожим образом перед Церемонией Извлечения. Однако ни один из них не выглядел столь уверенным в своих словах.