Сердце – одинокий охотник

После этого случая Джейк стал относиться к ним недоброжелательно и с презрением. А они за спиной у него издевались над ним. Как-то раз он заметил, что механизм одних качелей нарочно поврежден, и ему пришлось проработать лишние три часа, чтобы его починить. Он вечно подозревал, что над ним потешаются. Каждый раз, когда он видел, что девушки, собравшись в кружок, о чем-то разговаривают, он вытягивался во весь рост и громко хохотал, словно вспомнил что-то смешное.

Теплые юго-западные ветры, дувшие с Мексиканского залива, были перенасыщены запахами весны. Дни становились длиннее, и солнце сияло. Ленивое тепло томило его. Он снова начал пить. Кончив работу, он сразу же шел домой и валился на кровать. Иногда он так и лежал, одетый, по двенадцать-тринадцать часов кряду. Беспокойство, вынуждавшее его всего несколько месяцев назад рыдать и грызть ногти, казалось, прошло. Однако под теперешней вялостью Джейк ощущал знакомое возбуждение. Из всех мест, где он жил, в этом городе он чувствовал себя наиболее одиноким. Если бы не Сингер. Только они с Сингером понимали, в чем истина. Он ее ясно видел, но не мог втемяшить слепцам. Это все равно что бороться с темнотой, жарой или вонью. Джейк угрюмо смотрел в окно. Чахлое, закопченное дерево на углу выпустило новую желчно-зеленую листву. Небо неизменно было резкого густо-голубого цвета. В комнате жужжали москиты, налетавшие со зловонной речушки, которая текла поблизости.

У него началась чесотка. Он растер серу со свиным салом и каждое утро мазал тело. Но все равно расчесывался до крови и никак не мог унять зуд. Как-то ночью он совсем сорвался с цепи. До этого он много часов подряд просидел в одиночестве. И, мешая джин с виски, здорово напился. Время приближалось к рассвету. Он вы-сунулся из окна, оглядел сонную темную улицу и подумал обо всех тех, кто жил вокруг. Сони, слепцы. Вдруг он заорал:

– Это же истина! А вы, скоты, ничего не видите. Не видите… Не видите?

Улица проснулась и пришла в ярость. Повсюду зажглись лампы, и по его адресу посыпались сонные проклятья. Соседи по дому стали бешено колотить в его дверь. Девочки из борделя напротив высунули головы из окон.

– Вы тупые, тупые, тупые скоты. Вы тупые, тупые, безмозглые…

– А ну заткнись! Заткнись!

Соседи стали ломиться к нему в комнату.

– Ах ты, пьяный боров? Мы тебя сейчас так отделаем, что костей не соберешь.

– Сколько вас там? – зарычал Джейк. Он застучал пустой бутылкой по подоконнику. – Валяйте сюда все! Все до единого. Троих одним ударом сокрушу.

– Так их, миленький! – подзадоривала одна из проституток.

Дверь поддавалась. Джейк выпрыгнул из окна и побежал по переулку.

– Гей, гей! Гей, гей! – пьяным голосом орал он. На нем не было ни рубашки, ни ботинок. Час спустя он, спотыкаясь, ввалился в комнату Сингера. Растянувшись на полу, он хохотал, пока не заснул.

Как-то утром, в апреле, он нашел труп; убитый был молодой негр. Джейк обнаружил его в канаве, метрах в двадцати от «Солнечного Юга». Горло у негра было перерезано и голова неестественно откинута назад. Солнце палило в его открытые остекленевшие глаза, а на груди, покрытой засохшей кровью, роились мухи. Мертвец сжимал красно-желтую трость с кисточкой – они продавались у них в ларьке, где торговали бутербродами с котлетами. Джейк постоял и угрюмо поглядел на покойника. А потом позвал полицию. Никаких следов убийцы не нашли. Через два дня семья забрала тело убитого из морга.

В «Солнечном Юге» ссоры и драки были не редкостью. Придут, бывало, под руку двое друзей, смеются, пьют, а перед уходом вдруг подерутся, пыхтя от ярости. Джейк зорко следил за гуляющими. Под всем этим мишурным блеском и яркими огнями в лениво посмеивающейся толпе таилось какое-то опасное остервенение.

В эти смутные, бессвязные недели Симс преследовал его по пятам. Старик любил приходить с Библией и ящиком из-под мыла и, взобравшись на него, произносить свою проповедь в самой гуще толпы. Он говорил о втором пришествии Христовом и объяснял, что Страшный суд состоится 2 октября 1951 года. Тыкал пальцем в каких-то пьянчуг и громко обличал их своим хриплым, сорванным голосом. От возбуждения рот у него наполнялся слюной, и от этого в горле всегда клокотало. Стоило ему протиснуться в толпу, поставить свой ящик, и никакие уговоры не могли его сдвинуть с места. Он подарил Джейку Библию, сказал, чтобы тот каждую ночь молился хотя бы час, стоя на коленях, и отказывался от пива и сигарет, которыми его угощали.

Они никак не могли поделить стены и заборы. Джейк тоже принялся таскать в карманах мелки. Он писал ими короткие фразы, пытаясь составить их так, чтобы прохожий остановился и задумался над их смыслом. Хотел поразить воображение. Пробудить мысль. Писал он также и короткие памфлеты, а потом раздавал их прохожим на улицах.