Сердце огненного острова

Флортье неохотно кивнула. Китаец улыбнулся, показав неровные, желтоватые зубы.

– Мой господин, – он кивнул на ландо, – просит мадемуазель разделить его одиночество. – Его голландский был почти безупречным, только слоги звучали слишком отрывисто.

Флортье покосилась на ландо, но ничего не увидела, кроме пары ног в серых брюках с аккуратно заглаженной складкой и начищенных до блеска ботинок под ними. И того, что тот человек надвинул шляпу на лицо.

– Что ваш господин предложит мне за это?

– Сто флоринов, мадемуазель.

У Флортье перехватило дыхание, но она постаралась не подавать виду и притворилась, что думает.

– Флер! Стой! Флер!

Она повернулась. Колыхая грудью, Бетти подбежала к ней, протиснулась между Флортье и китайцем, который тотчас смиренно отступил на пару шагов назад, и схватила ее за руку.

– Я увидела с веранды коляску и поняла, что она остановилась возле тебя, – прошептала она. – Не делай этого, не соглашайся!

– Почему? – удивленно спросила Флортье. Потом до нее дошло, и она посмотрела на китайца и на ландо. – Потому что он китаец?

– Да… нет… и это тоже! – пропыхтела Бетти и потянула ее за руку. – Пойдем!

– Он предложил мне сто флоринов, – прошипела Флортье. – Сто! – Она поспешно огляделась по сторонам. Если я сейчас сяду в ландо, об этом никто не узнает; а ты никому не рассказывай.

– Дело не в этом! – нетерпеливо настаивала Бетти.

– В чем же?

Голубые глаза Бетти покосились на ландо.

– Там… Там сидит нехороший человек.

Флортье засмеялась.

– Если думать о таких вещах, мы каждый день будем бояться уходить с веранды. – Она кивнула на ландо. – Ты его знаешь?

– Лично нет, – помолчав, ответила Бетти. – Но не слыхала о нем ничего хорошего.

Флортье хотелось послушать Бетти, ведь у нее огромный опыт, но ее манили деньги, которые ей так нужны.

– Что именно ты слышала?

– Флер, пойдем отсюда. – Бетти уклонилась от ответа и потянула ее за руку.

Флортье сощурилась; ее не оставляло ощущение, что Бетти просто завидует. Бетти догадалась, о чем думает Флортье, и недоверчиво покачала головой.

– Ничего со мной не будет, – наконец, бодро заявила Флортье и кивнула китайцу. – Я принимаю приглашение вашего господина.

– Пожалуйста, мадемуазель. – Он с улыбкой и протянутой рукой проводил ее к ландо и помог подняться в него, сам уселся рядом с кучером, и ландо немедленно тронулось.

Флортье высунулась наружу и с довольной улыбкой помахала Бетти. Та неподвижно стояла под деревом, скрестив на груди руки, словно ей было холодно.

Они вернулись на Нордвейк, переехали по мосту через канал Моленвлиет и направились вдоль по Рейсвейк. У Флортье почти не было времени, чтобы разглядеть мужчину, сидевшего с опущенной головой наискосок от нее. Он показался ей стройным, но не худым. Серый костюм был безупречно сшит из дорогой, легкой ткани, а когда внутрь коляски упал луч солнца, на жилетке заблестела цепочка карманных часов, а на манжетах – золотые запонки. У него были красивые руки, узкие, но сильные; они были спокойно сложены на коленях; пальцы все время крутили надетое на мизинец кольцо с черным камнем.

Вскоре ландо свернуло с Рейсвейк и подъехало к каменной ограде, за которой росли высокие деревья. Несмотря на то, что она храбрилась перед Бетти, Флортье с облегчением узнала в бунгало, на которые кроны деревьев бросали прозрачную тень, «Гранд Отель Ява». В этом благопристойном и престижном отеле с ней, конечно же, не случится ничего плохого.

Слуга из отеля помог ей выйти из ландо и низко поклонился незнакомцу. Вместо того, чтобы пойти в основной корпус со стройными колоннами и деревянным балконом под пирамидальной крышей, тот упругой походкой направился через лужайку к двухэтажному зданию. Флортье вопросительно посмотрела на слугу-китайца, и тот опять повторил свой приглашающий жест, следуя за своим господином.

– Пожалуйста, сюда, мадемуазель.

Незнакомец остановился перед номером, расположенным на одном уровне с землей. Слуга открыл дверь для него и Флортье и закрыл за ними.

У Флортье тревожно стучало сердце. Номер был просторный и прохладный; закрытые ставни на окнах погрузили его в полумрак, сгущавшийся в некоторых местах. Справа стояли широкая кровать с балдахином и откинутой москитной сеткой, столик для умывания и комод с вазой, полной цветущих веток; у противоположной стены – стол с двумя стульями, на нем – пепельница, графин с водой и два перевернутых стакана, а между ними – цветущая ветка.

Она смотрела, как незнакомец снял шляпу и положил на стол; на его шее, над воротником рубашки виднелся небольшой кожный валик. Круглый череп был гладко выбрит. Молчание пугало Флортье, и она нерешительно спросила:

– Могу я… пожалуйста… могу я увидеть деньги?

Он обернулся, вытащил из кармана пиджака толстую пачку денег, молча, не глядя на Флортье, отсчитал банкноты, поднял их в воздух и положил рядом со своей шляпой. Достал из внутреннего кармана серебряный портсигар, закурил сигарету и уселся нога на ногу на стуле.

Флортье сняла шляпку и положила ее вместе с веером на комод рядом с вазой, туда же поставила сумочку.

– Мне… раздеться? – Она вопросительно посмотрела на него.