Сердце Охотника

Чтобы почувствовать себя Волком, не обязательно родиться с геном зверодуха. Можно просто провести семь месяцев в клетке в самом сердце их логова. Я взаперти, но чую приближение весны: воздух, что врывается в мою тюрьму, становится все теплее, в него вплетаются запахи грязи и талого снега. Сейчас их перебивает аромат молока с медом, который исходит от молодой Волчицы, сидящей на коленях у моей клетки. Едва не вжимаюсь в металлические прутья, пытаясь подобраться к ней поближе, чтобы понять: она так любит молоко или это запах ее тела. Втягиваю носом воздух… А Крошка Доррит совсем, совсем не понимает, что происходит. Ну и кто из нас после этого Волк?

– Когда-то – в прошлой жизни – я преподавал в университете, – окидываю взглядом клетку, поясняя, что за «прошлую жизнь» я имею в виду. – И знаешь, что больше всего ошеломляет, когда читаешь свою первую лекцию? То, что тебя слушают… – я говорю монотонным, загадочным шепотом, словно рассказываю мистическую историю. Сознательно удлиняю звук «ш» и, наверное, сейчас чем-то напоминаю питона Каа из «Маугли».

Крошка Доррит легко поддается моему «гипнозу». Ее зрачки расширены, дыхание поверхностно. Рассказывая ей свои истории, я чувствую над этой Волчицей больше власти, чем над студентами в день экзамена.

Она прибилась ко мне пару месяцев назад. Как-то раз принесла бидон с водой – и я поймал ее короткий, дикий, острый взгляд. Ловить взгляды – одно из немногих моих развлечений в клетке.

За семь месяцев я столько этого добра наловил, что мог бы семинар провести. Задачи и функции взглядов… Прикладные аспекты анализа взглядов… Классификация взглядов в зависимости от пола и возраста Волка…

Волчицы, меня обслуживающие, часто менялись и старались держаться подальше, но только не Крошка Доррит. Она вернулась через два дня после нашего знакомства, принесла вместе с миской баланды краюху хлеба. Я уже и забыл, как он пахнет… Поднес кусок к носу, мечтательно втянул аромат… А когда открыл глаза, снова поймал ее взгляд. В моей классификационной таблице он шел под номером «шесть». Основной признак – восхищение. Вспомогательные – любопытство и физическое влечение. Ну и везет же мне на тощих девиц… и Волчиц! Я так люблю пышные формы, а достаются одни кости.

Она еще меньше похожа на Дикарку, чем моя немая Волчица. Крошка Доррит ниже ростом, и хрупкость ее кажется болезненной. Если бы зверодухи жили по звериным законам постоянно – а не только когда им это выгодно, – моя поклонница не прошла бы естественный отбор.

Дикарка… Я каждый раз зверею, когда вспоминаю о ней. Если раньше я точно знал, что испытываю, и мог перечислить все признаки этого заболевания, то теперь ситуация осложнилась.

Дело не только в том, что Вера оттолкнула меня, она выбрала Волка! Человека, возможно, я еще мог бы ей простить, но зверодуха – никогда. Поэтому, кроме влечения, я чувствую жажду мести и желание причинить Дикарке боль. Хочу запереть ее в крошечной ванной, без окон, без света, дождаться, когда она примет меня как свою судьбу, а затем войти и сломать замок, чтоб туда больше никто не мог попасть. О, этот коктейль чувств я предложил бы выпить только заклятому врагу.

Без окон, без света – навеяно моей собственной темницей. У меня нет поводов думать, что свет появится. Но я уверен, что это произойдет.

– Представь… – продолжаю я свой «гипноз». – Перед тобой сидит два десятка студентов, почти твоих ровесников, но между вами пропасть. Потому что тебе плевать на их мнение, а твои слова они записывают, подчеркивают жирной чертой, пытаются вбить себе в голову…

А потом дверь, пронзительно скрипнув, распахивается. И вместе с весной ко мне в тюрьму врывается Лесс. Ладно, что касается Лесс, она скорее медленно входит. Ступает твердо и легко – та самая завораживающая походка Альфы. В ней чувствуется мощь и стремительность, и ловкость. Когда я сосредотачиваюсь на этом, то понимаю, что противопоставить Волку могу только ружье.

Лесс едва заметно приподнимает руку (вторую держит за спиной) – и Крошку Доррит как ветром сдувает. Или ее и в самом деле сдувает?.. Дверь-то еще открыта.

Лесс коротко и резко приподнимает подбородок.

«Чего скалишься?»

– Не твое собачье дело, – не опуская уголков рта, отвечаю я тишине.

Смешно, как нервирует Волков сравнение с собаками. И уж тем более смешно, что это нервирует Лесс. Да, у каждого есть Ахиллесова пята – даже у Волка.

Она знает о частных визитах ко мне своей подопечной, но ничего с этим не делает. Развлекается, наблюдая за нами? Помня о ее ночных кошмарах, уверен, она в такой же темнице, как и я.

– Чего пришла, самочка?

Она приползает ко мне каждую ночь, и тогда я не задаю вопросов, не пытаюсь ее взбесить, не шучу. Да и Лесс в те короткие часы тише мышки, что живет со мной в клетке, точнее, под ней. Это время перемирия. Каждый из нас выходит из своей траншеи без оружия и с белым флагом. Перемирие обрывается рассветом.

Но сейчас ранний вечер, сумерки еще не загустели.

Лесс швыряет к прутьям ошейник. Лязг металла, запах кожи.