Сердце пацана

— Что же она сказала? — мне показалось, что Герман сдерживал улыбку.

— В общем, — втянула воздух в легкие, — она сказала… — тянула время, но понимала что оно неизбежно иссякает. Черт! Была не была! — Что ты давно в меня влюблен, — скороговоркой проговорила и снова было попыталась удрать, но Белов крепко сжал мои плечи.

— И что ты думаешь по этому поводу? — вспыхнули его глаза голубым пламенем.

— Я — ничего! — быстро-быстро помотала головой.

— А у меня спросить не хочешь?

Он же не имел ввиду… Нет. Этого не могло быть!

— Ты в меня влюблен?

— Уже давно, — положив руки мне на щеку, признался.

Внутри все взорвалось, будто фейерверк. Вся жизнь пролетела перед глазами. Могла ли та Дунька, стоящая как сталкер у окна, допустить подобную мысль? Разве что в своих снах и мечтах. А вот теперь он сидел напротив меня. Так близко. Такой родной. И уже не было между нами пропасти. Мы близкие друг другу люди.

— Я тоже тебя люблю, — сказала не своим голосом.

Больше слов не требовалось. Они повисли в воздухе, но как только наши губы соединились все стало понятным и прозрачным. Без недомолвок и лишних условностей. И на сей раз поцелуй получился другим. Каждый чем-то отличался. В этом было много чувств и негласных признаний.

Его губы раз за разом находили мои. Я оказалась сидящей на его коленях, руками перебирая его жесткие волосы. Податливо отвечала на ласки языка, и всякий раз поражалась его умениям. Решительно он перешел на шею, оставляя на ней горящие следы. Руки поглаживали спину под футболкой. Отпрянув от меня, Герман ласково заправил прядь моих волос за ушко.

— Все, мышка, ты попала, — еще раз чмокнул меня в губы и прижал к себе.

Я поерзала. Пытаясь ослабить то невероятное жжение внизу живота.

— Мы с тобой сейчас натворим делов, если ты не прекратишь, — резко сжал он мои бедра, заставляя сидеть смирно и не двигаться.

Однако я знала, чего хотела. Мне было двадцать лет, я любила этого парня до дрожи в коленках, он любил меня в ответ. Тогда зачем сдерживаться? Зачем чего-то ждать? Когда он здесь рядом, самый лучший, самый красивый в мире. Мне не нужны были ухаживания и цветы, луны с неба и кольцо с бриллиантом. Мне лишь нужен был он.

— Герман, — прошептала ему на ухо, отчего он дернулся, а руки еще крепче обхватил бедра.

— М-м-м?

Не решаясь сказать вслух, прильнула к нему ближе, робко пальчиками провела по торсу, намекая на нечто большее чем невинную ласку. Герман перехватил мои руки и отвел от себя.

— Мышка, прекрати меня провоцировать, — рыкнул.

— А если я хочу? — смело и с вызовом заявила.

Его хватка немного ослабла, но сам парень был напряжен и на пределе.

— Должно быть все по-другому…

— Герман, — нежно поцеловала его в уголок губ, — ты сам сказал, что я должна быть только с любимым человеком.

Руки его почти меня уже не держали.

— Займись со мной любовь, Герман, — едва ли слышно произнесла.

Все. Обратного пути не было. Но обратно я и не хотела. С ним только вперед.

— Мышка, — прошептал с придыханием.

Больше нас ничего не сдерживало. Руки ласкали, ища самые заветные точки. Смело шарили под моей футболкой, а затем накрыли полушария. Выгнувшись дугой, я простонала. Не отпуская, Герман перенес меня в спальню, положил на кровать, опускаясь на меня. Осторожно он взялся за краешек футболки, не решаясь пойти дальше. Прикоснувшись к его руке, подняла выше, давай полную свободу действий.

Он не стал больше ждать. Рывком приподнял меня и стянул футболку, швырнув себе за спину. Руки опустились на мои груди. Массируя, сжимая, заставляя возжелать. А затем его губы заменили их, и одна опустилась в самый центр, тогда я и поняла, что такое на самом деле хотеть. Настойчиво он стянул с меня последнюю деталь, оставляя меня под ним совершенно обнаженную. Мою ногу Герман закинул себе на спину, прижимаясь ближе.

— Будет неприятно, — прошептал, внимательно за мной наблюдая.

Едва ли я соображала в каком мире находилась. Мне было так сладко, а внутри так жарко — до боли.

Ловкие пальцы нырнули в самую глубину. Мучительно медленно он двинул ими, познавая и раскрывая мне секреты близости, рассказывая моему телу насколько бывает хорошо. Темп набирался, а я метаясь по кровати ощущала приближение нечто прекрасного. Мгновение и оно случилось. Разлетелось осколками, остро впиваясь в каждую клеточку, отдаваясь удовольствием.

Герман немного раздвинул мои бедра, стянул свои боксеры и прикоснулся совершенно по иному. Толкнулся, начиная мучительно медленно продвигаться. Больно было разве что немного. Даже если эта боль, то приятная, на грани наслаждения, а затем и вовсе прошла.

И только он и я. Любовь вокруг нас и в нас.

Любовь — полная первобытного желания, но отнюдь не похоти. Откровенная, но не развратная. Когда головой думать не хочется, а все чувства на поверхности. Лишь когда мы оба упали на кровать, чтобы обессиленными уснуть в объятиях, он сказал:

— Моя мышка. Только моя.

Глава 20

Герман