Сердце-пламень

Когда же руки обратились в человеческие, урок подошел к концу. Я проводила недовольного Яна в лечебницу и, получив у Алафиры задание по отработке и свитки Пути Превращения, вернулась в свои покои.

Положив груду свитков на стол, опустилась на стул. Все как будто не изменилось: я по-прежнему чувствовала себя изгоем и по-прежнему не могла получить ответы.

Мой взгляд уперся в разбитые гусли Феда, которые лежали на подоконнике.

Я подошла к ним и прикоснулась к осколкам, вспоминая уроки, которые мне давал Фед. Он всегда подчеркивал важность терпения и настойчивости в мастерстве колдовства, и я решила применить эти уроки и сейчас.

Вернувшись к столу, я села за свитки.

В Обители колдунов про Путь Превращения мало что знали, и теперь стало понятно почему. Вскоре оказалось, что Превращающие, в отличие от всех остальных, не пользовались рунами и не плели свое колдовство из нитей. Они колдовали через свой, как выразился Лис, Сад Души.

Это совсем другой подход. Я попробовала плести знакомые мне заклятья, но вскоре поняла, что это гиблое дело. Все нужно было познавать по новой…

Значит, пока я не научусь чувствовать внутри себя это место, книги мне мало чем помогут. Пока я не пойму природу своего Дара.

Я перечислила вслух все, что знала про свой Дар.

Черные когти. Черная кожа.

– Оборотень, – сказал, появляясь из воздуха, Царёг. Он завис над свитками, выжидающе глядя на плошку, в которой я обычно оставляла ему дарочки.

– Оборотень?

Эта мысль вызывала во мне странные чувства: с одной стороны, было страшновато, но с другой – любопытно. Каково это, быть кем-то другим? Стану ли я, как Лис, менять облики, или буду кем-то одним? Насколько я смогу менять что-то вокруг себя, как Дарен? И смогу ли вообще?

Оказалось, что этот Дар, как и прежний, отказывается идти по первому зову. Я сосредоточилась на превращении рук, а когда, злясь, мне все же удавалось отрастить когти, пыталась понять, как измениться полностью.

А вдруг нет никакого полного превращения? Может, когти и все?

Я озвучила свои опасения вслух, но Царёг выразительно молчал, витая над свитками. Вздохнув, я снова сходила до трапезной и по дороге поняла, что новый Дар сделал меня невосприимчивой к холоду. На это Царёг, недовольно морщась, сказал, что теперь моя кровь слишком горячая.

– А что, такая тебе не по вкусу? – поддела я его.

– Да при чем тут это? – Царёг сделал вид, что не обиделся, но сам отлетел к потолку. – Теперь от тебя разит колдовством. А мне больше нравится запах человека.

Я со смехом откинулась на спинку скамьи.

– Но ты ведь все равно не откажешься от моих дарочков?

Царёг фыркнул, но пищу принял.

Отщипнув кусок каравая, я уселась на постель и принялась искать ту самую точку покоя внутри себя.

– Ничего не выходит! – воскликнула я спустя несколько часов. Волосы взмокли от пота, голова стала тяжелой и одновременно пустой, как чугунок без каши, но исход оставался тем же – я ни на каплю не продвинулась в приручении Дара. Стоило только настроиться, как слышала плеск воды и больше ничего не происходило.

Царёг разлепил глаза и выгнул спину. Все это время он проспал на подоконнике рядом с разбитыми гуслями и, кажется, был совсем не в восторге от пробуждения.

– Поговори с другими колдунами, – буркнул он и исчез в открывшемся для него проеме мироздания.

– С кем это, интересно? – крикнула я ему вдогонку. – Со мной никто, кроме тебя, не разговаривает!

– Не прибедняйся, – долетел ехидный голос.

* * *

Я решила, что мне нужно освежиться.

Несмотря на ледяной ветер, который продувал улицы, я чувствовала тонкий аромат благовоний и запах раскаленной хвои и шла на них до тех пор, пока не оказалась на Бел-Горюч-Озере.

В столь поздний час я была здесь не одна, потому что не меньше дюжины колдуний купались в нем. Оставив рубаху на берегу, я вошла в воду и направилась к самому укромному уголку, где туман становился гуще и непроницаемее.

Но колдуньи заметили меня и, перешептываясь, расступились, пропуская вперед.

– Мы не потревожим тебя, Лесёна!

Я кивнула, скрывая удивление. Они боялись меня? Нет… Благоговели.

Обретение мной Дара было чем-то важным и для них тоже.

Но после всего, что мне довелось испытать, я искала одиночества и не хотела разрушать странное перемирие внутри себя.

Закрыв глаза, я погрузилась глубже, позволяя воде смыть все мои тревоги. Я чувствовала, как она омывает меня, забирая воспоминания о холоде и боли.

– …так отпусти ее, – раздался знакомый голос.

Я резко повернула голову. Лис?

Туман все еще скрывал женскую половину Бел-Горюч-Озера от мужской, но, похоже, не устоял перед силой оберега и моего нового Дара.

– …да много чего полезного. Сам знаешь.

Я ощутила, как спину обдало ознобом: голос собеседника Лиса принадлежал Дарену.

– Думаешь, она найдет для тебя в Нзире еще что-то? – растягивая слова, спросил Лис.

– Ее связь с городом поразительна и даже пугающа.

Дарен говорил с явной неохотой, но Лис не отставал:

– Но она еще может пригодиться, когда мы будем драться с наследничком Мечислава.

– Кто знает.