Сердце пламени (СИ)

— Не нужно винить детей в жестокости. У них еще отсутствуют мерила добра и зла…

Вот и у зелёного дыма, переросшего в пламя, отсутствовало всякое мерило. Оно сделало то, что должно. Ивонет перевернулась на спину и с трудом вдохнула морозный воздух, чувствуя под собой колючий снег, а над головой — стылый ветер, проникающий под ткань рубахи и штанов, с жадностью рвущий растрепанные волосы.

Зима?!

Она попыталась сесть, но ещё глубже утонула в белой пене, ощущая, что конечности начинают деревенеть. Поспешила подняться и с тревогой осмотрелась по сторонам. Ни оврага, ни поля, ни друзей. Заснеженная пустошь, а за ней — пугающий лес с высокими елями и… волками?

Ивонет обернулась, когда услышала позади жалобные завывания, заставившие позабыть обо всем на свете, кроме ценности своей жизни. А может, там звери пострашнее волков, кто знает, куда её забросило странное заклинание.

А может, она задохнулась и уже мертва, а это — междумирье, где живут духи и куда, как обещают жрецы, попадают все совершившие преступление. Обхватив себя руками и дрожа от холода, Ивонет позвала Тельмана и Тьянку в надежде обнаружить их неподалёку. И побрела в противоположную от страшных звуков сторону. Прямиком в лес. Не понимая, как судьба перевернула её жизнь с ног на голову всего лишь за сутки.

Ивонет шла, настороженно вслушиваясь. Каждую секунду ей мерещились тени, но не те, которые отбрасывают деревья, а другие, тени убитых и непогребенных. Может, этот лес поедает таких, как она, случайных странников, обрекая их на вечные блуждания в чаще.

Над головой громко ухнула и захлопала крыльями сова. С колотящимся сердцем Ивонет метнулась за ствол дерева и затравленно уставилась в беспросветное небо. Небо, пленённое мохнатыми еловыми лапами. Скинула с себя оцепенение, передернув плечами, и подула на пальцы, стараясь хоть немного дать им тепла.

Пейзаж не менялся. В глазах так же рябило от белизны и хвои, повсюду чудились злые духи. И, кажется, чьи-то тяжёлые шаги за спиной. Но как только она оборачивалась, всё замирало, даже ветер унимался, словно прислушиваясь вместе с девушкой.

Дышать становилось сложнее, изо рта вырывался пар. Ноги ныли от усталости и мороза, уже не так уверенно перешагивая через сугробы. Стволы деревьев, на которые приходилось опираться, жёсткой корой царапали спину, а ветки поддевали волосы и дёргали побольнее.

Но упорство двигало её вперед, а разум твердил: слабость сейчас равносильна смерти. Вот же насмешка судьбы — ещё недавно она мечтала о смерти и избавлении, когда над её телом надругались, когда она очнулась и поняла, что её руки в крови. А сейчас с непреодолимым упорством хотела жить. Назло родителям, что стыдились её и, возможно, желали, чтобы она не появлялась на свет. Назло Минфриду, что хотел разгадать её тайну любыми способами. Назло самой себе. Но силы покидали измученное тело. Ивонет сделала последний шаг и упала возле корней огромной ели. Хотела заплакать или даже завыть, но веки потяжелели и стали закрываться. Она с усилием сняла с пальца серебряное колечко и сжала в ладони. Холод подчинил окончательно, и она уснула.

* * *

— Тебе холодно? — тягучий, бархатистый мужской голос, обволакивающий, словно патока, раздался позади девушки, что сидела в глубоком потёртом кресле возле жаркого камина, поджав под себя ноги. На её невероятно красивом лице — умиротворение и покой. В глазах — мерцающие отблески пламени, а слух греет задорное потрескивание поленьев.

— Зима колючая, снежная. Грядут перемены.

— Плохие или хорошие? — Мужчина стягивает покрывало с кровати, идёт к девушке и заботливо накидывает ей на плечи, сам мягко обнимает сзади, целует в белокурую макушку. Это Янар, он стал ещё чуточку старше и как будто суровее. На лице — задумчивость и уютное счастье.