Сердце под прицелом

Зачем она только сказала это? Она хотела побольше узнать о нем, а не выплескивать на него свою собственную историю. Вдруг Николай не захочет, чтобы она стала его женой, если узнает о том, какое воспитание она получила?

– По меньшей мере в этом мы с тобой схожи.

Его голос прозвучал печально, и сердце Эммы мучительно сжалось. То же самое она почувствовала, когда фотографировала его у полуразрушенного дома, в котором он некогда жил. Ей захотелось обнять Николая, но она усилием воли удержала руки на коленях.

– Ты хочешь поговорить об этом? – спросила она, уверенная в том, что получит отрицательный ответ, ведь Николай явно намеревался хранить свои секреты. То же самое ей приходилось делать в детстве, в основном для того, чтобы защитить Джесс, которая не знала и половины того, что происходило в их семье.

– Нет, но, поскольку ты скоро станешь членом семьи, ты должна это знать.

От неожиданности и страха у Эммы пересохло во рту. Означает ли это, что Николай также захочет узнать о ее детстве, ее семье?

– Ты не обязан рассказывать об этом, если не хочешь.

– Тебе нужно узнать кое-что о том, почему я стал жить в Нью-Йорке и почему поменял фамилию.

Эмма завороженно смотрела на него, не в силах больше сдерживать желание прикоснуться к нему. Она положила руку на его плечо, стараясь игнорировать вибрации чего-то дикого и необузданного внутри своего тела.

– Мы можем подождать с этим.

Он проигнорировал ее и продолжил. Выражение его прекрасного лица было каменным.

– Брак моих родителей не был счастливым, не было счастливым и мое детство. И когда мой отец умер, это стало облегчением и для матери, и для меня.

– Мне очень жаль, – тихо произнесла Эмма, но казалось, Николай ее не слышал, погруженный в свои печальные мысли. Эмма прекрасно его понимала, ведь в ней самой болью отозвались детские воспоминания, но она пока еще была не готова делиться ими.

– Моей маме помогал деловой коллега моего отца, и, полагаю, это был как раз тот случай, когда любовь восторжествовала. – Нахмурившись, Николай посмотрел на руку Эммы, словно только сейчас понял, что она прикасается к нему. Очевидно, ее прикосновение не вызывало в нем тех ощущений, какие будил в ней он.

– Но ты же говоришь, что не веришь в любовь. – Убрав руку, Эмма положила ее обратно на колено.

– Я думал, мы оба согласились с тем, что не верим в любовь.

Казалось, Николай забыл о теме их разговора. Сейчас пронзительный взгляд его темных глаз буравил ее, в них было столько обвинения, подозрений. Эмма вспомнила, о чем говорила ему во Владимире. Она действительно демонстрировала весьма скептический настрой по отношению к сказочным свадьбам и долгой счастливой жизни. Все потому, что Эмма знала – с ней такое не произойдет, но, когда она чувствовала на себе его взгляд или ощущала прикосновение, ей этого очень хотелось.

– Да, но ты тогда сказал, что веришь – иногда подобное случается, – улыбнулась она ему.

Последнее, что Николаю следует знать, – это новость о том, что она все же верит в любовь, искреннюю и настоящую. Да и зачем ему это, ведь ей не суждено встретить любовь. Она уже почти замужем, и их свадьба – всего лишь часть сделки.

– Ну, во что бы там я ни верил, это все-таки случилось с моей матерью. Она перестала быть постоянно напуганной, безвольной жертвой, скрывающейся в тени деспота мужа, и превратилась в цветущую, счастливую женщину. И все благодаря Роджеру Каннингэму. Даже будучи подростком, я видел это. В возрасте шестнадцати лет я законно поменял свою фамилию, хотя я и так жил в Нью-Йорке под именем Николай Каннингэм.

– Мне было интересно это узнать, – сказала Эмма, вспоминая, как он настаивал на том, что его фамилия не Петрушов, когда они впервые встретились, – твой ребенок тоже будет носить эту фамилию?

– Так же как и ты, когда мы поженимся. – Николай посмотрел на ее руку. Ярко-зеленый изумруд в обрамлении бриллиантов украшал безымянный палец.

Его предложение выйти замуж выглядело как необдуманный порыв эмоций. Интересно, сожалел ли он об этом?

– Нам не обязательно жениться, Николай. Я никогда бы не запретила тебе общаться с ребенком. Поверь, я знаю, каково это – расти без отца. – Эмма с трудом сглотнула ком в горле.

Все ее нервные окончания, казалось, напряглись в нетерпеливом ожидании его ответа.

Николай очень долго молча смотрел в ее глаза, будто стараясь прочитать ее мысли.

– Тебе так неприятна мысль о том, что ты станешь моей женой? – Тон его голоса стал ниже.

Мысль о замужестве действительно пугала Эмму, но факт того, что она станет женой именно этого мужчины, была не так ужасна. Происходило ли так из-за того, что он стал ее первым мужчиной?

Эмма безмолвно покачала головой, не в силах ответить.

Николай поднял руку и убрал волосы с ее лица.

– Я никогда тебя не обижу, Эмма, ты же знаешь это?

Эти слова были полны нежности, и Эмма с трудом сдержала слезы. Его пальцы погладили ее по щеке, воскрешая в ее душе воспоминания о той ночи.

– Да, я знаю.