Сердце помнит. Плевелы зла. Ключи от неба. Горький хлеб истины. Рассказы, статьи

— Извините, — полковника не покидает добродушное настроение. — Мне просто захотелось немножко пофилософствовать на тему о семье и браке.

— Не понимаю вас, товарищ полковник, — Аня смущена и не знает, как себя держать. — Я врач. И приехала к вам как служащая Советской Армии, а не замуж выходить.

— Ну, не будем зарекаться, — смеется Андреев и, поднявшись из-за стола, начинает прохаживаться по кабинету. После паузы останавливается перед Аней и доверительно говорит ей: — Еще не родилась девушка, которая б в принципе отказывалась от замужества. Но я о другом хочу сказать… Только по секрету… Быть женой ракетчика — трудное дело.

— Вы меня заставляете краснеть, — Аня отворачивается к окну. — К чему этот разговор?

— Послушайте — поймете, — спокойно продолжает Андреев. — Трудно быть женой ракетчика потому, что и в мирное время ракетчик на войне… Вот я, — полковник смотрит на часы, — через десять минут одному подразделению объявлю тревогу. Учебную, конечно. И никто из ракетчиков не знает, какая это будет тревога. Каждую минуту подразделения готовы дать залп по воздушному противнику. А знаете, что это значит?.. Надо знать. Вы врач ракетной части. На примере скажу: у нас недавно была свадьба без жениха.

— Как это — без жениха? — удивляется Аня.

— А вот так. Подняли первый бокал за молодоженов. Не успели крикнуть «горько», как жениху доложили, что и его кабине забарахлил один из блоков. Жених поставил бокал и ушел на огневую…

— Ну и что? — Аня смотрит на Андреева чуть насмешливо.

— Ничего, по-вашему? — удивляется Андреев.

— Конечно, ничего особенного. И меня, как врача, в любую минуту, даже со свадьбы, могут вызвать. А сколько таких профессий? Врачи, электрики, пожарники, водопроводчики, газовщики… Да мало ли!

Андреев смотрит на Аню с удивлением, раздумывая над услышанным.

— А мне нравится, что вы так рассуждаете, — наконец говорит он.

— Товарищ полковник, — Аня переводит разговор на другую тему, — я бы хотела начать свою работу с медосмотра моих будущих пациентов.

— Хорошо. Сейчас дам указание дежурному. — Андреев нажимает на столе кнопку.

В кабинет входит лейтенант Маюков. У нею на рукаве повязка с надписью: «Дежурный по части».

Идут занятия в классе программированного обучение.

— Какова функциональная схема индикатора наведения? — задает вопрос лейтенант Кириллов и передвигает подставку, на которой закреплено полотнище с чертежами.

Таких схем в классе много — одни на подставках, другие на стенах.

— Ясен вопрос?

— Ясен, — отвечают солдаты-ракетчики.

Семен Лагода (он уже ефрейтор) сидит за столом, внимательно смотрит на схему и кладет руку на рычаг обучающей машины. Чтобы узнать, правильно ли дан ответ на вопрос, надо поворотом рычага набрать нужную группу цифр. Рядом с Семеном — Юрий Мигуль. У обоих гладко причесанные волосы.

На каждом столе — по две машины. За всеми машинами сидят солдаты.

В классе раздается град щелчков. Ракетчики начали работать на машинах.

Семен уверенно поворачивает рычаг: от цифры к цифре…

На кафедре, перед глазами лейтенанта Кириллова — световое табло. На нем столбиком расположены номера обучающих машин и рядками, под порядковыми цифрами, — лампочки. По мере того как солдаты отвечают на вопрос, лампочки вспыхивают. За ними внимательно наблюдает Кириллов.

— Кончили! — приказывает Кириллов, и щелчки машин утихают. — Неправильно ответили седьмой и девятнадцатый. — Кириллов переключает на кафедре тумблер, и вспыхивают световые табло по бокам классной доски.

За столами поднимаются Юрий Мигуль (у него машина под номером «7») и еще один солдат.

— Посмотрите хорошенько на схему, — приказывает им Кириллов.

Солдаты внимательно рассматривают схему.

— А теперь попробуйте исправить ошибки.

«Седьмой» и «девятнадцатый» щелкают переключателями. На табло вспыхивают лампочки…

— Правильно. Садитесь, — разрешает Кириллов. — А теперь второе задание: нарисовать схемы формирования развертки угла и формирования развертки дальности и проверить правильность схем при помощи обучающих машин.

Солдаты зашелестели тетрадями.

Начинает чертить на тетрадном листе Семен Лагода. У сидящего рядом с ним Юрия Мигуля сломался карандаш.

— Семен, ножик нужен, — просит Юра.

— Всем ножик нужен, — невозмутимо отвечает Лагода.

К разговору друзей прислушивается лейтенант Кириллов. До его слуха доносится:

— Карандаш сломался.

— У всех карандаш сломался.

— Ну дай ножик, починить нечем.

Лицо Кириллова преображается. Застывшие глаза смотрят так, будто лейтенант глотнул горячительного и задохнулся.

А между тем доносятся слова Семена:

— У всех починить нечем… Ножик забыл в тумбочке. На карандаш.

«Рыбачок!» — шепчет про себя Кириллов и зажимает рот рукой, чтоб восклицанием не выдать своего удивления. Перед его мысленным взором рисуется полузабытая картина: озеро, в лодке сидит паренек и удит рыбу, а он, Кириллов, стоит на берегу и просит лодку. И будто слышит ответы рыбачка: «Всем лодка нужна»… «Всем лилии нужны»… «Ко всем девушки приезжают».

«Точно. Рыбачок», — говорит сам себе Кириллов и не отрывает напряженного взгляда от Семена, который, ничего не подозревая, чертит в тетради схему.