Сердце призрака

– Я ещё приду. Скоро, – пообещала я и попятилась от надгробия. Глупо, конечно, но на секунду я почти уверилась, что услышу ответ. Однако ничего не произошло, и я отвернулась. – Пока, пап!

Я побрела по посыпанной гравием дорожке, взгляд перепрыгивал с надгробия на надгробие: я читала имена. Кем все эти люди были при жизни? Кто их оплакивал? Одни практически невидимы за пышными букетами, а других будто никогда и не навещали.

Погружённая в свои мысли, я пропустила поворот к выходу, а когда опомнилась, обнаружила себя в незнакомой части кладбища. Деревья здесь росли так плотно, что не пропускали ни лучика света. Тёплый бриз, приободривший меня у папиной могилы, сменился пронизывающим ветром. Я поёжилась под его хлёсткими ударами и закрутила головой в поисках тропы. Взгляд привлекло надгробие, находившееся в стороне от остальных. Оно выглядело страшно одиноким, заросшим травой, словно даже смотритель о нём забыл.

Осторожно ступая, я поднялась на небольшой холмик и ахнула, прочитав надпись на каменной плите:

ЭБИГЕЙЛ ДРАУТ МАККЛЕЙН

Любимая жена и мать

1926–1957

«Навеки – это совокупность сейчас»

(Эмили Дикинсон)

«Знакомая цитата…»

Память не сразу подбросила нужное воспоминание. Выхватив из кармана телефон и попутно едва не уронив мобильный, я загуглила имя соседки и открыла сайт фирмы «Дизайн на Гуди».

«Эбигейл Драут Макклейн… Эбигейл Драут. Это она!»

Сердце едва не выскочило из груди.

Я вызвала вкладку «Сообщения», пролистала, не открывая, текст от мамы, два послания от Зои, два – от Кэйли и десять – от Майка.

Открыла переписку с Майком, набрала в строчке ответа: «Это она!» – и прикрепила фотографию надгробия.

«Что? Паркер, где ты?» – немедленно написал он.

«Нет времени объяснять. Но нам нужно провести расследование. Завтра после школы. Ты в деле, Майк?»

Мне пришлось подождать несколько секунд, глядя на возникающие и исчезающие точки на экране.

Наконец они сменились словами:

«Я в деле. Ты точно в порядке?»

«Да, – написала я, задрожав от очередного порыва ветра. – Мне пора. Завтра увидимся».

Я убрала телефон в карман, и вдруг передо мной из ниоткуда возникла тень, заставив вздрогнуть. Взгляд упал на хорошо одетую пожилую женщину со спутанными седыми волосами. Она смотрела так пристально, что я невольно попятилась.

– Вот ты где! – подоспела к ней другая женщина в форме медсестры и упёрла руки в бока. – Гвен, я тебя обыскалась! – Заметив меня, она улыбнулась. – Прости, если мы напугали тебя, – добавила она и, не дожидаясь ответа, мягко взяла пожилую леди под локоть и повела по дорожке.

Вздрогнув, я побежала прочь, стараясь прогнать просочившийся внутрь холод и стряхнуть липкое прикосновение густых теней. Подальше от могилы Эбигейл. От взгляда пожилой женщины. От ощущения, будто за мной кто-то – или что-то – наблюдает.

Впервые в жизни я была рада, что мама работает допоздна. У меня оказалась куча времени на поиски в Интернете.

Но планы пошли крахом, когда, свернув на Гуди-лэйн, я обнаружила на подъездной дорожке машину. Бабушка Джейн поджидала меня со скрещёнными на груди руками, прислонившись к заднему бамперу, и улыбнулась, встретившись со мной глазами.

– Привет, солнышко, – сказала она и приглашающе развела руки, взмахнув широкими фиолетовыми рукавами своего одеяния.

Я без труда догадалась о причине её визита, и у меня упало сердце.

– Тебе мама позвонила?

Она обняла меня и кивнула.

– Сразу после того, как с ней поговорил тренер.

Я уставилась в землю, но продолжала чувствовать на себе внимательный взгляд бабушки. Она ласково сжала мои ладони.

– Ты как, радость моя?

Я пожала плечами.

– Нормально.

– Ничего не хочешь рассказать?

Я помотала головой, не поднимая глаз от шнурков кроссовок: при мысли, что меня отстранили от соревнований, снова захотелось плакать.

– Ладно, – продолжала бабушка Джейн. – Возьми Билли – и поехали ко мне. Тебе сейчас не помешает чашечка особого чая. Заварим его вместе, как тебе идея?

Идея была превосходной – мне уже не хотелось быть одной. Я зашла в дом, пристегнула к ошейнику поводок, и через минуту Билли, донельзя счастливый, ринулся к бабушке.

– Ты мой хороший! – проворковала она, наклоняясь, чтобы хорошенько его почесать. Билли по-собачьи улыбнулся в ответ. Бабушка открыла заднюю дверь машины. – Залезай, тебя ждёт угощение.

Уши Билли на последнем слове бабушки встали торчком.

– Ты тоже, – обратилась она ко мне.

Я устроилась на переднем сиденье, и мы поехали через весь город к границе Саут-Хейвена, туда, где лес встречался с морем. Бабушка Джейн жила в Вэлпорте, крошечном прибрежном городке с рыбным портом и маяком. Подпевая радио, она вела машину мимо семейных магазинчиков и ресторанов, лодок и буйков, а также примечательной мигающей вывески «Лучшая жареная рыба с картошкой во всём Коннектикуте!».