Сердце пустыни (СИ)

Мари, стоя поодаль, косилась на воду, но потом не выдержала и опять залезла в озеро. В этот раз отплыла подальше, чтобы постирать одежду и сполоснуться.

Теперь они вернулись к своей первоочередной задаче — поискам двух растений, минерала и артефакта. Проблема с грязью решилась, Мари даже кое-как приноровилась не так сильно скользить, только штаны никак не хотели высыхать, что порядком ее раздражало. Вокруг стояла жара, но иногда повевало ветром с океана — в такие моменты холод пробирал до костей.

Никаких пещер или возвышенностей с трилистником пока видно не было, к тому же, у Мари так и не появились идеи о том, где искать сердце воина. Древние артефакты просто так, к ее сожалению, под ногами не валялись. Маков цвет рос в воде, так что его решили доставать последним.

Вся компания безрезультатно бродила по джунглям до вечера, а когда потемнело, пришлось остановиться на месте, которое больше остальных могло сойти за полянку. Генри предложил поискать веток помягче, чтобы слепить какие-нибудь лежанки, а Ральфа Мари отправила собирать хворост для костра. Сама она чистила и резала фрукты и съедобные листья растений. Потом Мари почистила рыбу, которую Генри предусмотрительно захватил с корабля. По крайней мере, Мари очень надеялась, что это Генри ее купил, а не Ральф позаимствовал. Плыть обратно своим ходом уж сильно не хотелось.

— Мари? — Эмма, собиравшая еще ягод, вернулась.

— Да?

— А ты уверена, что на ветках можно спать? Вдруг туда кто-то заползет, — на Эмму слова Мари про ядовитых обитателей острова, видимо, произвели неизгладимое впечатление.

— Ну, вообще это идея Генри, у него и спрашивай. Но, ты думаешь, если ты ляжешь на землю — будет безопаснее? Так и заболеть можно, — в завершение диалога Мари сладко зевнула, предвкушая сон после целого дня лазанья по грязи.

Ужин съеден, подобия кроватей слеплены, а вот сон никак не шел.

Мари бесконечно долго ворочалась, пытаясь найти удобное положение, попробовала считать прыгавших через забор овечек или вообще ни о чем не думать. Но как не ляг, было неудобно, овцы то и дело противно мекали или Мари сбивалась со счета. А ни о чем не думать просто не получалась: мешало взявшееся ниоткуда чувство тревоги и какое-то непонятное предвкушение. От нечего делать, Мари начала анализировать их.

С тревогой все ясно, кому не будет не по себе на отдаленном от цивилизации острове, полном опасных и неизвестных животных и растений? К тому же, ей вот-вот предстояло залезть в первую попавшуюся пещеру. А вот откуда взялось предвкушение, не ясно. Такое чувство возникало перед особо интересными заданиями и работой, когда намечался отдых не потому, что работы не нашлось, а потому что она могла себе его позволить. Мари понимала, что сейчас ничего такого не предвиделось, но никак не могла избавиться от этого странного предвкушения.

Она перекатилась на другой бок и зевнула. Похоже, сна все-таки ей не видать. С неохотой она подтянулась и села на своем лежаке. Генри и Ральф дрыхли, как убитые, а вот Эмме тоже не спалось. Мари подсела поближе к ней.

— Не спится? — спросила шепотом.

— Да, — так же тихо ответила Эмма, — я за змеей наблюдаю.

Мари встрепенулась и испуганно заозиралась по сторонам, выискивая змею. Рептилия обнаружилась совсем рядом, крутилась на месте, иногда поднимая голову и, как Мари, оглядываясь по сторонам. Та облегченно вздохнула, когда рассмотрела змею получше.

— А, это не ядовитая, таких полно в столице ползает. Они ими кормят своих ненаглядных птиц.

В отблесках угасающего костра Мари заметила, как Эмма выгнула бровь.

— Андагарцы очень любят хищных птиц. На охоту с ними таскаются в пустыню, новые виды пытаются выводить, хвастаются друг перед другом. В общем, развлекаются, как могут. Так они такими змеями подкармливали свои игрушки в периоды между охотой. Иногда змеи сбегали, вот их и развелось куча.

— У столицы Андагары вообще есть название? Почему все называют ее просто столицей? — Эмма говорила уже куда более сонным голосом.

— Есть, Ангротрец. Понятия не имею, почему название редко используют.

Мари усмехнулась.

— Но есть у меня одно предположение, что в этот раз любовь Адагарцев к тяжело произносимым названиям сыграла с ними злую шутку.

Эмма дослушивала с медленно закрывающимися глазами, а когда Мари договорила, смело погрузилась в сон.

Мари вернулась на свою лежанку. Чувство тревоги и предвкушение никуда не делись, но заснуть в этот раз, почему-то, оказалось легче. К этим ощущениям прибавилось чувство легкости и комфорта, как будто Мари сидела возле камина, вместе с семьей, в полной безопасности. Она заснула, когда последние искры от костра полностью погасли.

Утром ее разбудили птицы. Песнями это тяжело назвать, скорее уж воем. Мари оглянулась, и увидела, что все остальные перепугались и подскочили, как будто на них напала армия аборигенов. Коих на острове не водилось.

— Нормально, — Мари говорила так, как будто вчера перебрала с алкоголем. Она с грустью поняла, что совсем не выспалась. «Лучше б уж это было похмелье» — проскочила мысль. — Они тут как местные петухи.