Сердце разбитой кометы

– Успокойся! Мы живем в цивилизованном государстве! Как это вообще возможно? – успокаивала подругу Антонина, хотя понимала, что ситуация складывается не в их пользу. – Нас ведь будут искать!

– Ты не представляешь, что это за люди и что они творят! – округлила глаза Марина. – Периодически приходит этот амбал, наваливается всем своим весом и что-то колет! А потом ты ничего не помнишь, и только дикая боль разрывает тебя изнутри. Это ужасное ощущение! Лучше бы уж убили сразу! Они и с тобой будут это делать тоже.

– Марина, возьми себя в руки! Да, мы попали! Но главное – мы вместе. Главное, что ты жива! Мы выберемся отсюда! Все будет хорошо! – Тоня пыталась привести Марину в чувство, но глядя в ее ненормальные глаза, понимала, что бессильна. Возможно, лекарства уже каким-то образом начали действовать на психику подруги, вызывая паническое расстройство. Тоня никогда раньше ее в таком состоянии не видела, правда, и в ситуации сродни этой они никогда не попадали.

Тоня принялась лихорадочно перебирать в уме возможные варианты бегства из этого страшного места, но в этот момент дверь скрипнула, и в подвал вошли заведующий отделением и санитар с металлическим подносом, на котором лежали ужасающего вида стеклянные шприцы советских времен.

– Отпустите нас, что вы делаете? – сказала Тоня.

Но санитар не обратил на ее слова никакого внимания, а, засучив рукава, молча приступил к своим обязанностям. Он схватил Марину за волосы и притянул к себе.

– Нет! Не надо! Уберите руки! – Она стала сопротивляться, и тут же получила хлесткий удар в лицо.

Антонина кинулась подруге на помощь, но, будучи сама под действием лекарств, свалилась на полпути. От укола Марина очень быстро успокоилась.

– Урод! – зло прошипела Антонина, увидев кровь на лице подруги. – Тебя достанут!

Геннадий Аркадьевич вел себя как-то странно, словно ему было очень неудобно, он даже не смотрел в глаза своим жертвам.

Затем настала очередь и Антонины. Игорь так же грубо схватил ее и уже собирался было сделать укол, но заведующий жестом остановил его.

– Что же вы сунулись сюда, две подружки-веселушки? Чего вам не хватало в этой жизни? – спросил Геннадий Аркадьевич так, словно это они, а не он со своим цепным псом-отморозком, были виноваты в сложившейся ситуации. – Эх, бедолаги вы, бедолаги! Вас ждет безрадостное будущее. Три раза в день мы будем колоть вам это лекарство, и постепенно вы превратитесь в овощи, станете такими спокойными, безучастными, пускающими слюни. Ну, чего ты так сопротивляешься? – обратился он к Тоне. – Лучше расслабься! От неизбежного не уйти. А так Игорь может ненароком и косточку тебе сломать, еще больнее будет, пока хоть что-то чувствуешь, потом-то уж все равно будет, – елейным тоном вещал Геннадий Аркадьевич.

Тоня поняла, что он еще хуже своего помощничка. Еще страшнее. Настоящий монстр.

– А в какой овощ ты хочешь превратиться? – игриво спросил санитар, схватив Антонину за воротник и приблизив ее лицо к себе. – В морковку? Перчик? Нет, в том состоянии вам будет не до перчинок. Скорее всего, два таких гладких и абсолютно тупых кабачка, – продолжал искрить «юмором» Игорь. – А будете сопротивляться, я с большим удовольствием, можете не сомневаться, вас изобью, и вы станете синими баклажанами!

– Я вас ненавижу, – почему-то совершенно спокойно ответила Антонина.

– А ненависть плохое чувство, – отметил заведующий отделением. – Вот я и избавлю вас с подругой от всех чувств. Ничего чувствовать не будете, узнавать никого не станете, не будете помнить, как есть. И имя свое забудете. Но зато ни страданий, ни ревности, ни злости. Ни любви…

– Лучше убей! – сказала ему Тоня.

– Может, оно и лучше, конечно, – согласился Геннадий Аркадьевич, складывая руки на небольшом пузике, – но не могу. Куда ж я трупы дену? Даже если вывезти куда-нибудь и закопать… Так это надо еще вывезти и закопать, и обязательно найдется какой-нибудь свидетель. Мы же не профессионалы в этом деле, я имею в виду закапывание трупов. Мы – мирные люди, попавшие по вашей милости в такое вот дерьмо.

– Ничего. С такими талантами вы скоро научитесь, – ответила Антонина, глядя ему прямо в глаза.

Игорь рассмеялся:

– А она мне нравится. С юмором женщина, да еще так держится хорошо. Если бы не обстоятельства, я бы даже приударил за ней. Хотя, может, взять тебя в состоянии овоща? Красота твоя при тебе останется, и ни одного слова «нет». По-моему, идеальная жена! Ха-ха-ха! А я буду вспоминать твой искрометный юмор.

– И что потом? – спросила Антонина.

– А потом мы вывезем вас куда-нибудь на окраину города, и вас найдут, – продолжил Геннадий Аркадьевич. – При вас не будет документов, вы ничего не будете помнить. А в крови обнаружат сильные наркотики. Конечно, потом вас опознают родные и близкие, но вы никогда не сможете им рассказать, что с вами произошло.

– Кое-кто знает, что и Марина, и я поехали к вам в больницу, – сказала Антонина, не веря, что все это происходит с ними наяву.