Сердце русалки

Леда, мама тебя очень любит. Прошу, напиши мне в ответ хоть строчку. Расскажи, что ты чувствуешь, что случилось у тебя с сестрой? Как ни пыталась я разузнать у Леи, она отвечает, что сама не понимает, что произошло. Мы с отцом были бы счастливы, если бы вы помирились накануне ее свадьбы.

Целую!»

— Ох, твоя мать такая мелочная, — подытожила бабуля. — Но что ни говори, а богатый жених — это хорошо. Ты сама-то когда под венец?

— Я уже вдова, дорогая бабушка, — тихо, так, чтобы та не расслышала, сказала Леда и бросила конверт вместе с содержимым в огонь. На тонкой бумаге быстро образовались черные горелые пятна, и письмо рассыпалось на тысячи мелких пылинок.

Глава 7

Сейра отняла младенца от груди и поправила сбившиеся густые волосы, которые лезли в глаза. Шрам на животе русалки уже зарос, и больше почти не беспокоил ее.

Мальчик был сыт и чувствовал себя прекрасно. После еды он сладко зевнул и с полузакрытыми глазами пытался бороться со сном, однако мерное покачивание на руках у матери все же быстро усыпило его. Когда ребенок спал, Сейра подолгу рассматривала его. Часто у нее появлялись сомнения, в том, что этот русалий двуногий сможет жить с ними и дальше. Но когда ребенок во сне хватал Сейру за пальцы, и русалка в умилении целовала маленькие пальчики, она изучала черные ногти младенца, такие же черные от природы, как были у них с Ларсом. Значило ли это, что он не до конца двуногий? Полукровка?

Сейра соврала Ларсу, когда сказала, что не знала, будто ребенок родится двуногим. Когда кровь их с братом смешалась, и голову посетили видения, она узрела древние русальи обряды: сразу после рождения нужно было провести ритуал, который через смешение крови русалки и человека и затем «утопления» человека в воде, превращал его в существо иного порядка. Только на границе жизни и смерти можно было перейти черту и перескочить в русалий мир, обратиться в совершенно новое создание без памяти и прошлого. И только таким образом можно было русалке, самой выносившей душу, продолжить род: жестоко, но другого варианта никто не знал. После ритуала ребенок постепенно стал бы обрастать рыбьей чешуей, но чем дольше Сейра тянула время, чем старше становился ребенок, тем меньше она хотела что-то менять. Иногда ей снился этот ритуал, будто она была живым свидетелем, но, когда по пробуждении брала ребенка на руки, и тот колотил ее своими пяточками, она не могла даже представить себе, что сможет ранить, пустить ему кровь, обезобразить его ножки. Будь тут Веслав, не стал бы церемониться. Сейре не хватало жёсткой решимости отца и его мудрого совета. Или, может, это ребенок так смягчил ее сердце?

* * *

Уложив младенца, Сейра переключила внимание на брата. Ларс уже который день валялся в пещере, никуда толком не плавал и ничего не ел. Лицо его осунулось, под грудью из-под кожи снова стали выпирать ребра, и любой, кто видел бы его сейчас, решил бы, что водяной находится при смерти. Сейра поняла, что он порвал связь с двуногой Леей и теперь мучается. Другой причины для печали быть не могло. Она попыталась его вразумить, что разлука с Леей — не повод для страданий, что отец правильно им говорил: не трать любовь на двуногих, люби только своих детей и свою семью. Ларс же не внял ее рассуждениям, лишь отвернулся к стене и долго с ней не разговаривал.

Брата было жаль, но важно позаботиться и о ребенке, который рос и креп не по дням. Сейра постепенно приучила его к своему яду, слегка прикусывая ему мизинчик, чтобы через годы он был невосприимчив к затуманивающей сознание отраве, даже если уйдет жить к двуногим. Мало того, русалка всегда брала его с собой плавать, и с радостной улыбкой любовалась им: малыш щурился, шлепал руками и ногами по воде, счастливо агукал, но при этом ни разу не заплакал. Что ни говори, а ребенок чувствовал себя, как «рыба в воде».

Отплыв с малышом на руках на несколько метров от пещеры, она медленно погрузилась под воду и с умилением наблюдала, как младенец дергает ноздрями и с удивлением крутит головой по сторонам. Однако надолго оставлять его без воздуха она все еще боялась. Выждав полминуты, она снова поднялась к поверхности. Внезапно рядом возник брат. Сейра сначала не заметила его и даже вскрикнула, когда он бесшумно выплыл у нее из-за спины.

— Кого я вижу! — улыбнулась русалка, но на Ларса это не подействовало.

— Просто решил размяться.

— Вечно горевать никто не может. Пора вспомнить, что мы твоя настоящая семья. А у Леи — будет своя.

— Прошу, не напоминай мне об этом, не произноси даже ее имя, — Ларс все время маячил за спиной Сейры, как она ни старалась развернуться, он все равно не показывался ей на глаза. Будто бы она разговаривала с призраком. — Мое сердце не выдержит и разорвется на части.