Сердце русалки

— Помнишь, как отец говорил? Двуногих используй для своих целей, но до конца не доверяй. Сейчас мы проверим подарок на животинке, — сказала Сейра, кинув небольшой кусок мяса в кусты. Лиса радостно затявкала и с аппетитом сжевала нежданную подачку, а потом села на землю в ожидании следующей. Но дождаться было не суждено. Лиса молча смотрела, как две русалки радостно и спешно поглощают содержимое корзины.

Такую приятную сытость, как говорят, наесться от пуза, брат с сестрой чувствовали впервые за долгое время. Сейра была готова расцеловать Ларса за то, что его дурашливое поведение скорее очаровало двуногую, нежели испугало. Даже не пришлось ее приручать.

Русалки съели все дочиста, вылизали с пальцев хлебные крошки. Они оставили корзину на месте и уплыли обратно к болотам в сладком ожидании и надежде, что это начало прекрасной дружбы.

Глава 2

После встречи с водяным Лея несколько дней почти не спала. Она прокручивала в голове поминутно все, что произошло в тот день. Она вспоминала его волосы, так хотелось до них дотронуться, они казались склизкими и мягкими одновременно. А этот прекрасный, сверкающий на солнце хвост, — интересно, он такой же на ощупь, как любая другая озерная рыба, которую ловят крестьяне, или это совсем иные ощущения?

Но больше всего в память ей врезались его глаза. Она почти не рассмотрела черт лица водяного, кроме его глаз, взгляд которых сковал ее тело, и только благодаря какому-то неловкому, глупому поведению их обоих, она смогла немного расслабиться и попытаться вести себя с ним непринужденно. Честно признаться, в первую очередь ей хотелось встать и убежать, сроду ей не было так страшно, даже когда тонула, — там она понимала, что произойдет, а чего ожидать от этого существа? От нечисти?

Лея выходила из комнаты только поесть и подышать воздухом в саду. Она снова засела за рисование. Она вытащила из кладовки сохранившиеся от их детских уроков остатки пергамента, холсты, достала чернила и кисти. Лея пыталась нарисовать этого водяного. И когда силуэт русалки более-менее стал у нее проявляться, она вдруг вспомнила, что обещала написать письмо Йохану и положить в конверт рисунок. Затягивать с ответом было уже нельзя. Она черканула ему несколько абзацев, пожелала (почти что искренне) скорейшего возвращения жениха и вложила рисунок, на котором изобразила русалку со спины, сидящую на утесе, и свесившую вниз длинный хвост с красивым узорчатым плавником.

Отмучившись с письмом, она выдохнула и твердо решила для себя, что нужно вернуться и задобрить это создание, что оно наверняка может многое рассказать. Интересно стало до безумия. Находясь в каком-то мандраже, перевозбуждении, она залпом осушила стакан воды из графина и похлопала ладонями по щекам, чтобы немного прийти в себя. Самое странное было то, что она как будто на подкорке, подсознательно понимала, что говорить об этой встрече никому не стоит, иначе ее точно никуда больше не отпустят и запрут жить в особняке до самой свадьбы. Какая удача, что у Йохана возникли дела, как хорошо, что у Леи еще есть время!

* * *

Пока Лея приходила в себя после знакомства с потусторонним, ее старшая сестра, находясь за стенку от нее, в соседней комнате, тоже не могла никак восстановить душевное равновесие после события более приземленного — своего признания Гансу. Ей было стыдно за смелость, но одновременно с этим, она хвалила себя, ведь далеко не каждая девушка может на такое решиться. По крайней мере, во всех дамских романах, которые ей одобряли читать родители и священник, юноша всегда делал первый шаг, добивался своей возлюбленной, и даже если у пары была любовь запретная, от мужчины все равно всегда была инициатива. Но какой решительности можно ждать от простого крестьянина, подневольного батрака, которому то ли повезло, то ли не повезло родиться таким красивым, мужественным, с прелестными кудрями, ясными глазами, широкими плечами, мощным торсом и тонкой талией… Мысли ее уходили куда-то далеко-далеко, где мелькало растерянное лицо Ганса, который не понимал, что ему делать, и неловко, боязливо держал Леду в своих руках, как фарфоровую статуэтку.

Когда флер романтики прошел и извечный вопрос «а что делать дальше» посетил ее голову, Леда начала продумывать план действий. У нее не получится жить с ним в избе среди крестьян. Но она осмелится ввести его в свою семью. Они могут жить отдельно где-нибудь в столице в меблированных комнатах, а содержания, которое завещал Леде ее покойный дедушка, хватит им для счастливой жизни, не утруждая себя постоянной работой. Или они могут уехать в другую деревню, купить маленький особнячок, и пусть Ганс выращивает там своих свиней, гусей, картошку, что угодно. А что если, она сможет сделать его военным? Ах, как красив был бы Ганс в офицерском камзоле! Их словно и шили специально для его фигуры. Но нет, а то вдруг любимого отправят на войну, и он погибнет.

В последнюю очередь Леда подумала о реакции своих родителей на эти отношения.

«Позорище, — скажет папа. — Я убью батрака, а тебя отправлю жить к бабке».