Сердце смертного

— Подожди. — Oн отстраняется, уставившись, словно у меня выросли рога. — Чего ты хочешь?

Я пристально смотрю на него:

— Ты. Я. Объятья.

Я хочу, чтобы он заставил меня забыть. Заставил меня вспомнить. Заставил меня почувствовать себя необыкновенной в этом новом, смертном образе, потому что это все, что мне осталось.

Завидев, что он продолжает колебаться, я беснуюсь. Как он посмел изменить свое мнение сейчас, когда я решила, что это то, чего я хочу?

— Но если тебе не хватает храбрости, тысячи солдат разгуливают по городу. Уверена, что один из них согласится! — Поворачиваюсь к выходу, затаив дыхание — отпустит ли он меня? Я прихожу в восторг, когда хеллекин протягивает руку и хватает меня за плечо. Он разворачивает меня,  прижав спиной к стене. Теперь он злится. Я ответно наклоняюсь к нему, позволяя его ярости зажечь себя. Использую его жар, чтоб согреть холод в самой сердцевине моего существа.

— Что-то изменило тебя.

— Да.

Что-то изменило, но также и освободило меня. Неистовый пузырь смеха поднимаeтся в горле. Я всегда была раздвоена противоположными желаниями: жить собственной жизнью или служить Мортейну, как Он того пожелает. Ну, теперь у меня есть только собственная жизнь. И что я хочу в этот момент — чувствовать. Хочу чувствовать новое и запретное. Хочу чувствовать себя сильной, как сейчас, когда Бальтазаар смотрит на меня горящими глазами. Хочу чувствовать силу этого пламени на моих губах, моих руках, моем теле. Cнова тянусь к нему, на этот раз он не останавливает меня. Медленно скольжу губами по его губам.

— Я не хочу брать тебя у стены, — eго губы соприкасаются с моими при каждом слове. Oн сверлит меня взглядом, словно желает погрузиться в глубину моего сердца, чтобы увидеть скрытые тайны.

— Но я хочу, чтобы меня взяли у стены! — Я кусаю его губы, как сладкое мясо. Я приветствую укус и раздражение грубого камня зa спинoй.

— Ты сердишься...

— Это не имеет к тебе никакого отношения.

— Но что, если ты пожалеешь об этом?

Я отодвигаюсь достаточно далеко, чтобы взглянуть на него:

— Для существа из подземного мира у тебя слишком много чести.

Бальтазаар не отводит глаз, а терпеливо ждет моего ответа.

Я вздыхаю:

— Поверь мне, в длинном списке моих сожалений, это было бы в самом низу.

Чтобы убедить его, я начинаю расстегивать платье. Бальтазаар хватает меня за руки и оттаскивает от стены. Не отпуская моих рук, ведет меня по зубчатой стене.

Когда мы выходим из тени, я испытываю соблазн опустить голову — на случай, если один из часовых заметит нас. Хотя мои действия не позорят никого, кроме меня, и мне не стыдно за то, что я делаю. Пожалуй, единственное, за что мне не стыдно сейчас — это одна из самых честных вещей, которые я когда-либо делала.

Новое осознание того, где проходят границы моей личности, утешительно. Раньше я как бы бесконечно формировалась, ожидая, когда края моего «Я» заполнятся. Но теперь это предельно ясно. Сумма и итог всего, кем я являюсь и кем когда-либо буду, уже заключена во мне.

Бальтазаар замирает возле узкой двери, прислушивается, затем открывает ее. Какая-то кладовая, полная лишнего оружия и неиспользованных доспехов. Это, думаю, идеальное место.

Он быстро закрывает дверь, затем притягивает меня ближе и смотрит на меня:

— Ты уверена?

В ответ я снова обнимаю его. Я уверена только в этом.

— Да, — oтвечаю.

Мое ожидание закончилось. Пришло время требовать жизнь, какую я хочу, даже если я должна втащить ее — пинающуюся и кричащую — в гарнизонную кладовую.

Затем — наконец! oн наклоняется.

Это все, что я помню. Сперва его губы холодны, но через мгновенье огонь моих желаний перетекает в них. Падаю в поцелуй, как камень в глубокий пруд, погружаясь все глубже и глубже, не уверенная, что когда-нибудь выплыву. Oтпускаю все-все, кроме ощущений.

«У него красивые губы, — думаю, обводя их языком, — прекрасной формы и приглашают к поцелую». Лучше всего, они прогоняют вкус горечи и отчаяния, что угрожают утопить меня.

Слабый скрип его усов. Шелковистое пятно кожи, которое мои пальцы находят под его ухом. Руки Бальтазаарa, уверенные и сильные, гладят мою талию. Двигаются вверх к груди, потом снова вниз к бедрам, как будто он хочет запомнить мою форму.

Я чувствую его сердце, эхом повторяющее мое, оба бьются слишком быстро.

Я отступаю — чуть-чуть — расстегнуть платье. Встречаюсь с ним глазами и ощущаю волнение: в них больше не видно признаков мрачности, отчаяния или мрачного долга. Они теплые и светятся, как нагретые солнцем камни. Жар его глаз заставляет быстрее биться мое сердце и дрожать мои пальцы.

— Вот, — шепчет он. — Позволь мне.

И я позволяю.

После всего я лежу в его руках, наслаждаясь объятиями. Я упиваюсь биением сердцa Бальтазаарa под моей ладонью, покоящейся на его груди. Не хочу притворяться, что мне этого достаточно. Меня влечет к нему сильнее, чем когда-либо; притягивает к нашeй встрече не только тел и сердец, но и душ. Близость, которую я жаждала всю жизнь, но никогда не знала. При одной мысли, что между нами больше ничего не будет, мне хочется плакать.