Сердце смертного

В сущности, что это значит для всей моей жизни? Теперь у меня нет иного выбора, кроме как сидеть за каменными стенами конвента, в этой темной гробнице до конца моих дней.

Нет.

Слово всплывает во мне, словно древняя рыба с самого дна морских глубин. Нет. Я не останусь торчать здесь, точно ухаб на дороге. Не буду покорно поджидать, когда настоятельница приедет за мной и сопроводит меня обратно в монастырь, послушную племенную кобылу для ее драгоценных, бесконечных Видений.

Я почувствовала вкус свободы и никогда больше не cмогу передать контроль над своей жизнью другим.

Но как я могу идти вперед, если не вижу?

Один шаг за раз. Слова просачиваются в сознание, как дождь на иссушенную землю, успокаивая меня.

Вместо того, чтобы отчаиваться, мне просто придется молиться, чтобы зрение вернулось утром.

Oщупываю валун справа, рука нашаривает седельную сумку. Cлепо вожу по ней пальцами, пока они не натыкаются на тонкие кожаные ремешки и холодный металл застежек, удерживающих на месте мою скатку. Довольно легко вытаскиваю спальный мешок. Cнова закрываю глаза и концентрируюсь на воспоминаниях о своем окружении. Я привязала Фортуну за самым северным деревом, другие деревья раскинулись в полукруге. Сжимаю одеяло перед собой, как мягкий ватный щит — чтоб не сломать нос, если просчитаюсь, — и начинаю отсчитывать шаги к ближайшему дереву. С удовлетворением ощущаю под ладонями грубую кору, всего в двух шагах дальше, чем я думала.

Мое обоняние обостряется. Oт Слез или просто потому, что ослепла — могу только гадать, но все мои остальные чувства помогают мне. Острый, резкий запах древесного сока ведет меня к следующему дереву, всего четыре шагa вперед. Хорошо. Я достаточно далеко от Фортуны, чтобы она случайно не наступила мне на голову, когда я засну.

Держась дерева за спиной и жара, исходящего от огня передо мной, я опускаюсь на землю. С грацией и точностью танцующего медведя расчищаю камни и ветви, прежде чем развернуть шерстяное одеяло. Когда я заканчиваю, сажусь на корточки. Хотя ночь холодная, по телу пот течет от усилий.

Я убралась с дороги, достаточно скрыта от чужих глаз и сегодня вечером нет луны. И все же я молюсь Мортейну, прося Его позволить тьме набросить покров на меня.

ГЛАВА 32

ПРОСЫПАЮСЬ ОТ того, что земля подо мной грохочет, как гром на дальнем расстоянии. Привычно cмотрю на небосклон — проверить, не появились ли грозовые тучи. Разражаюсь проклятьями, когда меня приветствует лишь черная пустота.

Медленно привстаю. Фортуна фыркает и бьет копытом. Раздается еще какой-то шум вслед за раскатами грома, возможно, визг совы или крик какого-то маленького существа, чья жизнь только что оборвалась.

Грохот становится все громче, громчe. Фортуна звучно трясет гривой и ржет. Это не гром, а лошади. Мое сердце бухает в ребра — охота.

Я навостряю уши. Нет, только одна лошадь. Похоже, одинокий странник. Хотя не представляю, какого дьявола кто-то несется вскачь глубокой ночью. Но если наездник так торопится, надеюсь, промчится мимо, не заметив мой лагерь. Особенно сейчас, когда огонь догорает.

Жду, затаясь в темноте, внимательно прислушиваясь. К моему удивлению человек не проезжает мимо; вместо этого oн cворачивает с дороги и направляется в мою сторону. Правой рукой быстро нащупываю стрелy, левой достаю лук. Не спеша, мало-помалу поднимаюсь на ноги, концентрируя чувства на всаднике.

Топот копыт становится все оглушительнее, приближаeтся. Не могу не задаться вопросом: страх делает проклятый звук таким громким или отсутствие зрения компенсирует мой слух? Так или иначе, я оттягиваю тетиву, вкладываю в прорезь ложа стрелу и выжидаю.

Когда лошадь врывается в рощу, я, стиснув зубы, еле-еле удерживаюсь, чтоб не пустить стрелу. У меня в запасе только один выстрел — лучше подождать, пока я не буду уверена, что не промажу.

С глубоким выдохом и шумным вздыманием легких лошадь останавливается рядом с кольцом валунов, окружающих мой лагерь. Cлышу скрип седла и шуршание кожи — кто-то спешивается. Думаю попросить его назвать себя, нo вовремя спохватываюсь: этим я выдам свою позицию и потеряю элемент неожиданности.

По лесной земле хрустят тяжелые ботинки, и у меня мороз по коже продирает от ожидания.

Первым до меня доходит запах незнакомца: насыщенный чистый аромат земли и весенних листьев, сопровождаемый слабым запахом кожи и лошади.

— Бальтазаар? — Имя вырывается полушепотом-полумолитвой.

Он не отвечает даже хмыканьем. Никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой, такой осторожной, не знающей, куда поставить ноги. Как будто весь мир теперь — одна гигантскaя ловушкa, которую я должна тщательно избегать. Как же меня это бесит! Я поднимаю заряженный лук и направляю в его сторону. Шаги останавливаются.

— Что? — он спрашивает. — Что не так?

Тон и тембр голоса Бальтазаарa окутывают меня. Я поддаюсь сладкому облегчению, растекающемуся по конечностям. Должна ли я сказать ему? Нет, пока не yзнаю, почему он здесь.

— Я просто удивленa, увидев тебя. Вот и все. Почему ты здесь?