Сердце сокола

— Меня же она защитила! — и, не дожидаясь его расспросов, продолжила: — Примем как данность тот факт, что герцог Эдуардо Веларде запретип Милагрос рассказывать какой-то свой секрет, особенно вам, Сантьяго, стараясь уберечь вас от беды. Примем за другую данность, что он погиб вскоре после того, как эту тайну узнал, и потому Милагрос была уверена, что навлечет такую же беду и на вас, если нарушит клятву. Примем за еще одну данность, что сегодня, увидев вас раненым, Милагрос поняла, что ее молчание бессмысленно и что она хочет оградить вас от новых несчастий. Вы уверены, что при этих вводных ни о чем не хотите ее спросить, Сантьяго? Я так давно умираю от любопытства.

Да, Кристина умела убеждать, да так, что Сантьяго в десятый раз за день почувствовал себя тупоголовым бараном. Что бы ни сказала девчонка, это было всяко важнее его упражнений в остроумии. И лезшей из всех щелей гордыни, которая особенно подпитывалась нынешней беспомоицностью.

— Говори! — то ли разрешил, то ли приказал он. Увидел краем глаза, как недовольно Кристина покачала головой, но сдержал собственную спесь. Кажется, у него был врожденный дар наживать врагов, а не друзей. Странно, что при всем этом Кристина все еще его терпела.

Милагрос глубоко вздохнула и на мгновение зажурилась, словно собираясь с головой нырнуть в воду. Кристина подошла к ней со спины и ласково положила руку ей на плечо.

— Я не лгала, когда говорила, что не подавала королеве воду и не слышала ее слова случайно, — так же с закрьгтыми глазами начала Милагрос, но с таким надрывом, что у Сантьяго затянуло где-то у основания шеи в предчувствии новых потрясения. — Я слышала их — очень четко и ясно, потому что подслушивала у замочной скважины, как часто это делала.

Тут она резко выдохнула и с мольбой взглянула на Кристину.

— Но тогда — это был последний раз, сеньора, правда! — с силой и искренностью выдохнула она. — Я пообещала на могилах мамы и дядюшки, что больше никогда не стану лгать и подслушивать, — и я держу свое слово! Я…е

Она на секунду остановилась, сжимая кулаки, и даже у Сантьяго не нашлось повода не верить тому, что она переживает. Хотя, конечно, ее любопытство немало его беспокоило. Новых шпионов в собственном доме Сантьяго терпеть не собирался.

— Королева была очень плоха, и мне порой было сложно понять, что она говорит, — продолжала между тем Милагрос, открыв глаза и уткнувшись взглядом в сведенные судорогой пальцы. — Я даже хотела бросить это дело: королева, конечно, интересно до ужаса, но ведь она всем известная праведница и каяться ей не в чем. И я почти уже уговорила себя уйти, как вдруг вздрогнула от страшного дядюшкиного голоса. «Вы убили короля?» — так громко переспросил он, как никогда еще не бывало даже в обычной жизни. Я снова приникла к скважине, уверенная, что ослышалась. А королеве эта дядюшкина вспышка как будто придала сил: она заговорила громче и отчетливее…

Сантьяго весь превратился в слух, ловя каждое слово Милагрос и ощущая словно бы единение с той восьмилетней девчонкой, которая прижимала ухо к двери и силилась понять, что все это значит.

— Она сказала: «Да, это мой грех, за который я заплатила своей жизнью на земле и буду вечно гореть в аду, — негромко, но очень четко и с каждым словом все торжественнее выговаривала Милагрос. — Меня свела с ума любовь, падре. Я узнала мужчину, к которому прикипела всем сердцем, и больше не могла принадлежать другому. Мы вместе задумали это преступление, и ни один из нас не колебался, вынося приговор. Мы подкупили егеря, и он натравил на короля разъяренного вепря. Все вышло ровно так, как мы рассчитывали: Ламберт погиб, а Рейнардо проникся к Кинтину сильнейшей благодарностью, позволившей ему остаться со мной. Я знаю, что это непростительный грех, падре, но и теперь не жалею о нем. Я была счастлива и готова ответить за свое счастье перед богом. Я боюсь лишь за детей. Только сейчас я осознала, какому человеку доверяю их судьбы. Кинтин помешан на власти и ради нее готов на все. А если Рейнардо однажды станет ему мешать? Если…» — голос Милагрос замер на высокой ноте — и снова понизился до равнодушного шепота. — На этом месте меня поймала мама и хорошенько выдрала за уши. Я обиделась на нее и удрала к соседям. Если бы я знала, что это был последний раз, когда я видела ее живой…