Сердце сокола

Сантьяго наконец закончил свою записку и протянул ее Милагрос, велев прямо сейчас отправлягься к падре Овидио. Милагрос присела в благодарном реверансе, взглянула на Кристину и, получив от нее благословение, наконец покинула комнату. Кристина без единого слова подошла к мужниной кровати и снова опустилась возле нее на пол.

— Ты действигельно не сердишься на Милагрос? — спросила она, не замечая, что легко оставила официальный тон в стороне. Сейчас он был совсем лишним, и Сантьяго, тоже молча протянув ей подушку, не слишком весело улыбнулся.

— Не такой уж я самодур, как может показаться со стороны, — глухо проговорил он и с удовлетворением отметил, что Кристина не стала отказываться от подушки, подложив ее для мягкости. — Мне может не нравиться человек, но я никогда не выношу приговор на основании первого впечатления. Иногда в неприглядной раковине можно обнаружить настоящий жемчуг.

Он взял Кристину за руку и с нежностью прикоснулся к ней губами. Она должна была понять, сколь глубоко он ценит ее, несмотря на кажущееся равнодушие. Но больше Сантьяго не собирался быть равнодушным. Довольно он уже напомал на этом поприще дров. И покрывшееся легкой краской лицо Кристины стало лучшим подтверждением правильности его решения.

— Милагрос — очень добрая и светлая девочка, — пробормотала она, сделав вид, что неверно истолковала его намек, но даже это лукавство нравилось Сантьяго, не терпящему в других неискренности. Кристине он был готов простить что угодно. — На нее можно положиться, даже если поначалу она выглядит трусихой и паникершей.

Но Милагрос интересовала сейчас Сантьяго в последнюю очередь, о чем он прямо и незатейливо сообщил Кристине и поймал в ответ быстрый признательный взгляд. Очевидно, Кристина тоже была довольна тем, что подопечная оставила их наедине.

— И на меня… тоже не сердишься? — неожиданно спросила она, и теперь уже Сантьяго воззрился на нее в неприкрытом удивлении.

— А должен? — глупо поинтересовался он, вместо того чтобы немедля заверить в том, что у него даже мысли не было сердиться и что в свете всех последних обстоягельств это исключительно ее право.

Однако Кристина снова его восхитила.

— Я бы этого не хотела, — с заслуживающей всякой похвалы прямотой сказала она и осторожно погладила Сантьяго по щеке. — Но, кажется, у меня плохо получается соответствовать собственным заверениям.

Уж точно не хуже, чем у Сантьяго.

— Зато отлично выходит сбивать с меня спесь, — улыбнулся он, нисколько не уязвленный этим фактом. — Куда лучше, чем тем, кто упорно старается в этом преуспеть.

Кристина зажмурилась, но, кажется, лишь для того, чтобы не выдать собственного удовольствия, и Сантьяго не устоял перед искушением. Притянул ее к себе и забылся в сладких, исключительно важных поцелуях. Ему надо было очиститься, освободиться от заполнившей грудь ненависти и жгучей потребности немедленно свести с врагами счеты, чтобы не наделать, подобно отцу, глупостей и не проиграть накануне победы. И Кристинина близость, ее отзывчивость, ее неожиданная жадность оказались для этого идеальным средством. Сантьяго чувствовал, как в ее неудобных объятиях ненависть отступает, перерождаясь в безрассудную страсть, и не хотел ту обуздывать. Простых поцелуев казалось преступно мало, и Сантьяго проклял и свою спину, и свое обещание, не позволяющие ему прямо сейчас, немедленно…

— Останешься у меня на ночь? — сам не понял как выдал он. Кажется, собственная жена все-таки свела его с ума. И теперь придется объясняться.

Однако Кристина только повела плечами и посмотрела куда-то мимо него. Губы у нее подрагивали, а грудь вздымалась ничуть не ровнее, чем у Сантьяго.

— Конечно, — перехваченным голосом ответила она. — Нельзя же позволить кому-либо заподозрить, что мы заключили фиктивный брак. Сейчас для этого совсем не время.

Сантьяго не слишком довольно кивнул. Разумеется, снова выглядеть конкурентом венценосного кузена на трон никак не входило в его планы. Вот только сам он имел в виду совсем не то, что озвучила Кристина. И отнюдь не был рад ее выводам.

— Знаешь, что сказала Пилар? — все же заставляя себя играть по правилам, проговорил Сантьяго и мягко огладил тыльной стороной ладони Кристинино лицо. Коснулся пальцами горящих губ, смешно замирая от их нежности. Кажется, ими совершенно невозможно было пресытиться. Иначе почему бы Сантьяго с трудом удерживал себя от нового хулиганства? — Что первые ее заданием было разграбить отцовский тайник, — так и не дождавшись от Кристины ответа, продолжил он. Она смотрела на него, как зачарованная, а у него внутри просыпался малознакомый огненный демон. — Я голову себе сломал, пытаясь понять, что Керриллару понадобилось в его бумагах…