Сердце спящего духа

Рене действительно помнил пару случаев такого преследования. В одном случае всё решилось как-то само собой примерно через неделю, а во втором – это было месяца три назад, – пришлось откупаться. Адан тогда отдал Колу десять монет, стандартная такса за “переход”. Рене помнил этот “переход”. Тогда, чтобы спасти Адана, он открыл ему свой старый путь из замка, через бывшие конюшни.

Адан исчез на неделю, четверо суток сидел на Восточной дороге и привёл-таки какого-то книгочея. Богатый такой, старый, но не дряхлый. Чувствовалась в нём какая-то сила. Порода, что ли. Малышня его монахом прозвала, боялась очень. Тот две недели провёл в библиотеке, всё камень какой-то искал, а потом пропал вдруг.

Это, кстати, было странно. Рене ещё тогда показался очень подозрительным это исчезновение. Уйти сам он не мог, для пришлых это было просто самоубийством. По неписаному правилу проводников вывести книгочея из города должен был тот, кто его привёл. По самым скромным подсчётам, туда и обратно, – это дня два пути. А Адан ведь не исчезал! На это не обратили внимания потому, что обычно никто не знает, кто кого приводит. Это всегда главное условие “перехода”. Да и небезопасно в Саре рассказывать всем, что у тебя есть десять монет. Но Рене-то знал. Знал точно. Наверняка.

Кроме того, старик этот собирался провести в Саре ещё месяца два-три. Это Рене тоже знал наверняка. Рене – единственный из воспитанников, а может и среди воспитателей, разбирал грамоту. Не то, чтобы он умел читать, нет. Но два-три слова с трудом разобрать мог. Поэтому приютское начальство всегда поручало ему искать и носить книги для пришлых, когда те работали в библиотеке.

Это была единственная работа, от которой Рене не прятался. Много раз, прикасаясь к какому-нибудь древнему фолианту, он испытывал неудержимый трепет, ни с чем не сравнимое чувство общности и возбуждения. Ему нравилось, сопя и морщась, по буквам разбирать названия книг. Он радовался, когда ему удавалось отгадать слово ещё до того, как он прочёл его до конца, и совершенно искренне сердился, когда все его попытки оказывались тщетны. Рене не знал, что в библиотеке есть книги, написанные на разных языках. Да и само понятие “разные языки” было ему незнакомо.

Те две недели Рене безвылазно провёл в библиотеке, помогая пришлому колдуну. Они довольно быстро сблизились, старик даже часто помогал Рене прочесть трудное или незнакомое слово. Где-то на десятый день Рене с удивлением обнаружил, что стал разбирать названия книг значительно легче. Это открытие так захватило его, что он даже открыл одну из книг старика – огромный старинный фолиант с обложкой из тёмного дерева, обшитого мягкой кожей с двумя широкими кожаными застёжками, – и начал читать её вслух.

Старик возник сзади мгновенно, словно ниоткуда, и положил худую узловатую ладонь на текст. Рене оглянулся и вздрогнул. Что-то в глазах старика заставило Рене оцепенеть.

– Никогда, слышишь, никогда не читай вслух такие книги. Только тогда, когда ты будешь точно знать, что хочешь и что получишь, и только тогда, когда научишься читать. И ещё. Знаешь, что… – старик, казалось, успокоился и как-то сразу осунулся и постарел. Медленно, словно взвешивая каждое слово, он проронил, – Приглядывай-ка ты за этой книгой. Больших бед можно наделать с её помощью.

После этого случая старик зла на Рене не держал, но теперь всегда следил за тем, чтобы тот не открывал книги. Особенно ту, с деревянной обложкой. После того, как старик заканчивал работать в библиотеке, он иногда рассказывал что-нибудь Рене. Чаще всего это были истории из давнего прошлого, про великую страну и славный народ, который жил в радости и достатке, трудился и радовался жизни. А в суровое время с оружием в руках и древней магией в сердце защищал себя от набегов завоевателей.

Рене, как губка, впитывал эти истории, иногда даже забывая дышать. Кончалось это всегда одинаково. Рене, почувствовав нехватку воздуха, судорожно вздыхал и начинал кашлять, а старик широко улыбался и стучал его по спине…

В одной из таких бесед, узнав случайно, что Рене зовут Чиару, старик вдруг весело рассмеялся. А за день до исчезновения подозвал его к себе. Долго, очень долго расспрашивал о том, что Рене помнит о своём детстве, о родителях. А потом, услышав его рассказ о красивой женщине, сразу вдруг стал серьёзным, суровым даже. Резко взяв Рене за плечо, он повернул его к свету и долго всматривался в лицо. Затем пробормотал что-то и сказал:

– Это всё надо проверить. Это придётся проверять очень и очень тщательно. Придётся задержаться. Может быть, всё ещё удастся… Но сначала – камень.

Затем резко развернулся и, не попрощавшись, вышел.

Недолгие сборы

Рене поёрзал на своём месте и устроился удобнее: