Сердце степи. Полёт над степью

Камайя покосилась на толпу, идущую на почтительном отдалении, и Тагата, который присматривал за порядком, расправила плечи и улыбнулась одной из самых сияющих улыбок. Не время для этих разговоров. Она едет рядом с повелителем степи, который готовится принять власть, и должна держать лицо.

Каким же огромным кажется расстояние, если его нужно преодолеть медленно и торжественно! Дамал вышагивала, шурша парчой расшитой попоны, под песни, сменявшие друг друга, хвалебные возгласы, звуки бубнов и смех детей, и причудливые головные уборы девушек мельтешили по краям зрения, звеня круглыми подвесками и вспыхивая неимоверно яркими бусинами, зелёными, красными, синими, а пучки перьев на их верхушках колыхались в такт шагам.

- Теперь в город. - Аслэг поднял руку, показывая усымам направление.

Улицы были полны народа. Под копытами лошадей хрустела скорлупа орехов. Камайя заметила, как Тагат, спешившись у ворот, выговаривает тэкче Кануку за этот беспорядок, а тот, слегка румяный от быуза, радостно хлопает его по плечу.

- Тагат очень ответственно подошёл к своим обязанностям. - Аслэг проследил её взгляд и кивнул. - Им я доволен.

В его голосе явно слышалось: «Хотел бы я быть так доволен и остальными», и Камайя промолчала. Они доехали до входа во двор Ул-хаса, слуги забрали поводья и помогли Камайе спешиться - длинные широкие рукава не желали слушаться. Золото скользнуло по золоту, узорчатые сапожки коснулись шершавых плит, тщательно очищенных от снега, лошадей увели, и Камайя, скромно сложив руки в рукавах, проследовала за Аслэгом в центр двора, держась на полшага позади - так, как это предписывали приличия.

Два с лишним десятка тэкче, туусы и су-туусы выстроились вокруг широкого двора, в центре которого лежал широкий жёлтый войлок, расшитый золотом. Аслэг прошёл на него и уселся в середине, лицом на юг. Камайя отошла к толпе, стараясь сдерживать любопытство.

- Ул-дан, улхар, улруск, - завела старшая эным песню на дэхи, сопровождая каждое слово ударами в гулкий большой бубен с расписной кожей. - Тан Дан луудык, адайет, сыква-тус…

Другие эным подхватили песню, добавляя свои низкие, хрипловатые от постоянного курения трубок голоса в ритмичный напев, похожий на заклинание. Из толпы вышел Харан и встал у одного угла войлока, ко второму подошёл Тагат, место у третьего занял судья Уртум. Неожиданно от толпы отделился Руан, и, подмигнув Камайе, встал у четвёртого.

- Слава Ул-хасу! - крикнул молодой тоо, который стоял, сияя халатом и гордой улыбкой, в углу двора. - Слава Улхасум! Халедану слава!

Аслэг прижал ладонь к груди и едва заметно кивнул. Четверо мужчин подняли войлок, толпа загудела, потом заорала так, что Камайя еле сдержалась, чтобы не заткнуть уши. Трижды поднимался Аслэг над головами своих людей, и трижды хасэ выкрикивали хвалебные слова по знаку тоо.

Кошму опустили. Аслэг протянул руку к Камайе. Она шла, расправив плечи и чувствуя каждый взгляд, провожавший её, и у края войлока сняла венец, передавая его Дерре.

Шершавые плиты были ледяными. Они трижды холодили лоб, потом Камайя встала, и височные кольца снова легонько звякнули над её ушами. Пальцы скользнули в руку Аслэга, тяжёлые рукава упали, золотые кисти пояса легли на жёлтый войлок.

- Слава! - гремело оглушительно. - Да здравствует!!!

52. Кам.Я устала

Камайя сидела, скрестив ноги, на желтой кошме. Аслэг поднял руку, и стоявшие во дворе опустились на колени, потом коснулись лбами земли. Возгласы затихли.

- Харутва матым! - воскликнул Аслэг, поднимаясь на ноги. - Слава Халедану!

- Слава!

Хасэ вставали, и минутная тишина снова сменилась нарастающим гулом голосов. Ворота во двор были открыты, но люди, что столпились там, не заходили в них, будто сдерживаемые невидимой стеной. Аслэг махнул рукой, раздался залихватский вскрик какого-то парня, и разудалое веселье наконец закружило толпу.

Камайя шла за Аслэгом через холл и приёмный зал в парадные покои. Шуул распахнул перед ними тяжёлую резную дверь, потом тихо закрыл её.

- Досточтимая.

Аслэг повернулся к Камайе и внимательно смотрел на неё. Внезапно он показался ей похожим на мальчишку, который ждёт одобрения за удачно завершённое дело, и улыбка сама скользнула на её губы.

- Великий, - сказала она, шагая к нему. - Повелитель степи.

Он схватил её и прижал к себе очень крепко, потом отпустил.

- Ты достойно сопроводила меня, - сказал он, касаясь пальцем её губ. - Но это не всё. День ещё не закончен. У нас есть четверть часа, чтобы поесть приличной еды и размять затёкшие конечности, а после тут будет торжество.

Камайя расправила его тяжёлое оплечье, протёрла рукавом сияющую подвеску на груди и кивнула.

- Не будем терять времени, - сказала она, оглядывая покои, которые полторы недели приводили в порядок под её личным присмотром. - Обычаи нужно соблюдать.