Сердце степи

- Эту девушку бьёт муж, - сказала Аулун, убирая горшочек с мазью в сундук. - Он отхлестал её нагайкой за то, что она была неловкой.

- Это жена одного из сотни Харана, - сказала Алай. - Руан, можно, я сяду?

- Я тысячу раз говорил, что при мне вы можете спокойно сидеть и есть. - раздражённо пробормотал Руан. - Зачем ты спрашиваешь? Это лишнее. Жена одного из сотни?

- Да. Он обозлён на Харана… Выместил, наверное, на ней. Не первый раз, похоже, - свирепо проговорила Алай, и кулаки сами собой начали сжиматься. - Аулун, он её бьёт? Почему она просила выйти?

Аулун молчала, глядя в пол, потом села у очага.

- Он очень нетерпеливый, - сказала она наконец. - Он делает ей больно. Она старается радовать его, как может, но ей больно. Так нельзя. Она юная девушка. Он очень спешит. Аулун дала ей заживляющую мазь, но она не поможет, если он не будет нежен. Он не хочет тратить на это время. Он неопытный, а она - тем более. Аулун подсказала ей, что можно сделать, но по тому, что она рассказывает…

Руан отвёл глаза и вздохнул. Алай с ужасом смотрела на Аулун, представляя, что на месте Сэгил могла быть сейчас она, Алай.

- Лекарка была у Ул-хаса, - сказала Аулун, поднимая глаза. - Только что оттуда. Госпожи Камайи нет в шатрах гарема Ул-хаса Бутрыма. Улсум Туруд сказала, что он передарил её Аслэгу.

Руан вскинулся, потом нахмурился.

- Когда передарил?

- Девушки-служанки сплетничают, что Аслэг на пиру напоил Ул-хаса и уговорил отдать госпожу ему. Она вошла к нему вчера вечером и пока не выходила.

Алай беспокойно переводила взгляд с Руана на Аулун.

- Аслэг? - переспросил Руан, нахмурившись. - Значит… Аулун, он…

- Лекарка понимает, что хочет спросить господин, - сказала Аулун, краснея и отводя глаза. - Он чистоплотный мужчина. Аулун два года была при гареме. Он не обижает женщин. У него три наложницы и три дочери.

- Он здоров?

- Да. И девушки здоровы. К сожалению, Халар, мать двоих его дочерей, умерла три года назад, но это был несчастный случай. Она носила третьего ребёнка. Поскользнулась на прогулке и разбила голову. Говорят, это его старшая наложница… Прошу господина не говорить никому. Говорят, это Актыс, его первая наложница, устроила. Её дочери было уже десять, и Актыс ревновала. Аулун тогда тут ещё не было. После этого он выдал Актыс замуж. Так что в шатре наложниц госпожа Камайя будет четвёртой.

Алай тихонько встала и ушла в их с Хараном шатёр, прихватив лепёшку и кувшин с оолом. Ей тяжело было думать о Камайе и о Сэгил, да и не хотелось о них думать. Она вынула всё из сундука, села на войлок, подобрав ноги под себя, достала нитку с иголкой и лоскутки ткани и принялась укреплять завязки на их с Хараном платье. Лишним не будет.

67. Кам.Это ненужное

Очаг потрескивал свежими дровами. Камайя сонно моргнула и на миг растерялась, но потом сообразила, где находится. Она встала, поправляя волосы, поглубже запахнула чёрный халат Аслэга и сразу же пожалела об этом, потому что гладкая ткань хранила в складках запах его кожи. Камайя мучительно передёрнулась, покрываясь мурашками, подтянула к носу воротник и глубоко вдохнула, но тут же опомнилась. Какого чёрта она делает? Сердце глухо стукнуло, и она, морщась, сбросила халат и подобрала своё сине-зелёное платье с сундука. Так-то лучше.

Вечер синевой вплывал в неширокое окно, открытое для проветривания. Стражник на сторожевой вышке зажёг светильник и сидел, по-видимому, выстругивая что-то ножом. Расстояние не позволяло различить больше, и Камайя прикрыла ставень. Зачем тут стража? Тут мирно.

Тихое, мирное место, далёкое от внешнего мира настолько, насколько это возможно. Ул-дан-май. Город с названием, похожим на улюлюканье хасэ во время охоты, всей-степи-сердце, скрытое за рёбрами гор, опутанное травой, овеваемое не стихающими никогда ветрами. Островок в огромном море бурой травы, окружённый приставшими к нему шатрами, медленно плывущими по степи верблюдами, рябыми табунами пугливых коней. Трава, трава, и ничего, кроме травы.

Гамте. Травы! Он сжёг её травы. Он сжёг сначала её разум, потом тело, а после высыпал в очаг содержимое мешочка. Время идёт, и нужно заварить их, иначе будет поздно. Мало ли…

Дюжина ночей, потом она осторожно расспросит его, передаст всё, что узнает, Руану, и уедет. Последнее задание, последнее перед тем, как она получит свою независимость. Надо съездить к матери. Она съездит к матери и поможет ей в благодарность за то жестокое решение, принятое двадцать лет назад. Если бы не Руан, она бы не стала той, кем стала, не получила бы образования, связей в обществе, куда она скоро вернётся, не встретила бы своих друзей из сэйналона, а уж дом у моря с маленьким хозяйством… Была бы она вообще жива теперь? Или давно бы уже сдохла от дурной болезни, подцепленной у одного из надсмотрщиков или их прихлебателей-каторжников? Надо связаться с Руаном. Обрадовать его новостями. Это случайное везение - то, что Ул-хас решил передарить её…

«Я стал обладателем бесценного дара. Ты была создана для меня».