Сердце Стужи

– Ты был влюблён по-настоящему? – Она тут же осеклась, ругая себя за вырвавшиеся слова. Мать права на её счёт: неосторожная, импульсивная. Отец впервые за долгое время бросил ей кость, и вот она радостно бежит ему навстречу, виляя хвостом, будто долгие разговоры из её детства можно вернуть так просто.

Но отец, помедлив, ответил:

– Да. Очень давно и всего однажды… но я всё ещё помню, каково это.

– Это было ещё до вашей свадьбы с мамой?

Владетель усмехнулся:

– Это было ещё до нашей свадьбы с матерью Биркера. Очень давно.

Омилия поколебалась, боясь спугнуть удачу, прежде чем задать следующий вопрос:

– Вы с мамой… вас никогда не связывало ничего, кроме долга, так?

– О нет, Омилия. Когда-нибудь у тебя будет муж, а у вас с ним появятся дети… и ты поймёшь, что есть вещи, которые связывают крепче долга – или даже любви. Но до тех пор, – повторил он, – веселись. Рискуй… Но с осторожностью.

– Спасибо, папа. – Детское, прежнее слово сорвалось с языка как будто само собой, и Омилия осеклась – но отец выглядел довольным. – На самом деле… может быть, я воспользуюсь твоим предложением. Например… – она действовала по вдохновению, и решение явилось мгновенно. – Я была бы рада пригласить составить нам компанию мою подругу, динну Аделу Ассели. Но Стром… я не думаю, что это хорошая идея.

– Как скажешь. – Отец убрал папку в стол и подвинул к себе бумаги, намекая, что разговор окончен. – Когда решишь, сообщи мне. Все спутники должны быть тщательно проверены, прежде чем войти в состав делегации… Даже слуги, в которых, как ты думаешь, ты уверена. Глаза и уши повсюду.

«Кого именно ты боишься? Неведомых врагов? Иноземных шпионов? Кораделы?»

– Да, отец.

«Не стоит пренебрегать искренними чувствами».

Напряжение последних дней отпустило её – и тогда она наконец ощутила нечто тёплое, бьющееся, живое среди тающего льда.

Это живое тепло невозможно было игнорировать.

«В жизни они встречаются не так уж часто».

Может быть, её отец хотел как можно быстрее добиться её дружбы, изображая искренность. Может быть, нет…

«Рискуй».

– Думаю, я уже знаю, кого ещё хочу позвать.

* * *

В этот раз она покинула дворец, заручившись личным разрешением владетеля. Они не виделись с матерью с самого дня помолвки… Так что, если владетельница и злилась из-за того, что Омилия выехала из дворца – не в экипаже, запряжённом оленями, как велела традиция, а в автомеханике с дверцей, украшенной гербом со снежинкой и щитом, об этом никто не узнал.

Её сопровождали Ведела, десяток охранителей и дворцовые стражи. По меркам Химмельнов, скромно. Автомеханика тащилась по улицам, как улитка, пока охранители, идущие впереди, держали на расстоянии любопытных.

Ведела хотела было поднять шторку, но Омилия покачала головой. Ей хотелось ещё немного побыть в тишине и полумраке – перед тем как выйти на свет и впервые оказаться в непривычной для себя роли.

Автомеханика остановилась, кажется, вечность спустя, и Омилия вдруг ощутила, что ноги стали как будто ватными. Ей захотелось заявить, что она передумала, приказать всем развернуться… Вместо этого она кивнула Веделе, и та постучала по дверце.

Страж открыл её, выдвинул лесенку, по которой спустилась сперва служанка, а вслед за ней – госпожа.

У ворот отдела её уже встречал господин Олке. Она сразу узнала его – будто уже не раз видела своими глазами.

– Большая честь для нас, пресветлая госпожа, – сказал он, кланяясь так неуклюже, что сразу стало очевидно: этот человек давно этого не делал… Да и в целом вид у него был такой, как будто он не мог дождаться, когда его перестанут наконец отвлекать от работы.

– Спасибо. Я хотела лично вручить награду детективу, раскрывшему дело. Химмельборг снова может спать спокойно благодаря его стараниям… Кроме того, я желаю поблагодарить весь ваш отдел от лица моих пресветлых родителей. Вы в очередной раз проявили себя как преданные слуги Кьертании.

Олке наверняка думал о том, что странно со стороны Химмельнов было переносить церемонию награждения в отдел из дворцового парка, да ещё присылать не кого-нибудь, а саму наследницу.

– Прошу за мной, пресветлая госпожа Химмельн. Боюсь, что у нас нет зала, который вместит всех ваших людей…

– Ничего. Я пойду в сопровождении служанки. Остальные подождут снаружи… Уверена, что среди столь преданных слуг Химмельнов мне ничего не грозит.

Олке снова поклонился.

…Само собой, здание окружили так, что не пролетит и снежинка – и служащие отдела не могли об этом не знать.

В который раз она задумалась над тем, что ей твердили с детства: все кьертанцы боготворят Химмельнов. В собственной стране у них нет врагов…

Если так, почему ей всегда приходилось чего-то опасаться?

Вслед за Олке Омилия вошла в приёмную отдела, показавшуюся ей крохотной и пыльной. Значит, здесь работает Унельм? Омилия жадно смотрела по сторонам, и ей казались одинаково интересными и важными забытые кем-то на столе папки из архива и чашки с кофейным ободком.