Сердце Стужи

– Оголодал совсем, а одет с иголочки, – хмыкнул Гул. – И чего тебя сюда тянет? Баба, так, что ли?

Унельм изобразил смущение – вышло хорошо, кажется, у него даже щёки покраснели; на помощь услужливо пришла здешняя духота.

– Ну, вроде того…

– Так и знал. Поработай в кабаке с моё, начнёшь разбираться в людях. – Гул с довольной улыбкой пригладил усы. – И кто же она? Из наших, здешняя? – Он щедро долил Ульму, налил и себе. Они выпили.

– Не… не совсем. Вообще она из препараторов. Томмали её зовут, может, знаете?

Гул присвистнул:

– Ну и ну, братец. Знаю, как не знать. Она же у нас тут и пела. Ты и Томми? Ну и ну. Ты, судя по одёжке, человек простой, а вот зазноба твоя – непростая. Таких красоток я не видал, а я их, уж поверь, повидал немало. Только искать её тут без толку. Помнишь ведь, что я говорил? Она тут давненько не появляется. И раньше реже стала ходить, а с тех пор, как все эти убийства начались, так совсем. С тех пор здесь вообще препаратора редко когда увидишь. Оно и понятно – охота им подставляться. Тем более ей. – Гул делался болтливым, и это было хорошо. Унельм старался пить медленно – обидно было бы упустить что-то важное.

«Тем более ей».

– Я в прошлый раз так и подумал, что речь о ней… И услышал, что у неё тут был кто-то, – пробормотал Ульм, изо всех сил изображая муки ревности – как он представлял их себе по книжкам не самого высокого пошиба. – Ну и подумал, может, тут её застану…

– Не, с этим теперь, понятное дело, покончено. Да и дело это давнее…

– Он ведь тоже препаратор, так? – Не стоило лезть на рожон, но Гул явно не собирался выдать больше, а Унельму нужно было разговорить его. – Хольм Галт, так ведь?

– Галт? – нахмурился Гул. – Кто-то обманул тебя, парень. Она ведь с Рамсоном миловалась. Об этом мало кто знал, но я их пару раз вместе видал… Вели себя, как будто случайно встретились, но я-то такие вещи чую. Да не убивайся так – у тебя аж всё лицо перекосило. Она ведь теперь, верно, горюет – он как сюда перестал ходить, она и то была весёлой, что твоя покойница, а теперь-то наверняка узнала о том, что с ним сталось… Так что, глядишь, и утешишь её. Нет худа без добра, а? А у Галта отродясь никаких шашней с Томми не было. Его, мне сдаётся, бабы вообще не интересовали.

– Не интересовали? То есть… а теперь? – Голова шла кругом. У Томмали был роман с Рамсоном!

– Теперь его вообще ничего не интересует, как я подозреваю, – сказал Гул, подливая Унельму. – Он ведь тоже окочурился. Ну да у препараторов дело это обычное – не то что у благородных диннов, так?

– Окочурился? Галт? – тупо переспросил Ульм. – Как?..

– Чего не знаю, того не знаю. Препараторы мне не докладываются. «Хлад» – место встречи, и всё тут… Лишних вопросов я не задаю.

– А давно он погиб? – растерянно спросил Унельм. Всё встало с ног на голову.

– Да вроде недавно. Да какая разница? Я ж говорю, ничего у них с твоей красоткой не было. И у тебя вряд ли будет – не в обиду, фокусник. Мужиков она выбирает себе под стать…

– У неё что, кроме Рамсона ещё кто-то был? – спросил Ульм. Голос у него вышел достаточно несчастным, и Гул плеснул ему ещё.

– А кто их, баб, знает, – сказал он сочувственно. – Я её как-то и с ещё одним из ваших видел – из ястребов самый знаменитый, разодет, тьфу… В таком камзоле по Нижнему городу ходить – надо быть психом, а он ничего не боялся. Видно, считал, что помирать надо с шиком… Ну, да и его тут давненько не видели… – Кто-то из дальнего конца стойки загрохотал кружкой по дереву. Гул отвлёкся на Ульма слишком надолго, и «Хлад» начал бушевать.

– Ладно, – сказал Гул, оставляя кружку. – Поболтали – и будет. Заходи ещё, фокусник. Штуки твои тут многим полюбились. И плюнь на эту бабу – динну она удачи не принесла, так, может, и тебе ни к чему соваться.

Унельм вышел из жаркого чада «Хлада» прямо под промозглое слякотное небо, но не почувствовал холода.

Неужели он напал на след? Так скоро, так удачно?

Унельм начинал понимать, почему во всех историях о сыщиках у детектива всегда имелся глуповатый напарник. Хорошо было бы поговорить сейчас с кем-то, разложить всё, что он узнал, по полочкам.

Томмали бывала в Нижнем городе не только ради песен – здесь она встречалась с Рамсоном, молодым аристократом. Он, наверное, пытался с помощью такого места встреч избежать скандала, но не вышло… Об этом говорила Омилия, вот только тогда не хватало частицы мозаики – но теперь она встала на место.

Томмали с Рамсоном расстались – наверное, как раз из-за этого скандала. После Томмали ещё ходила в Нижний город какое-то время, но потом – когда начались убийства, так сказал Гул – перестала…

Унельм вспомнил о записях Олке – полторы страницы, посвящённые Томмали, название кабака…

Неужели охотница – хрупкая, красивая, могла совершать все эти зверства?