Сердце Стужи

Унельм вспомнил фототипы, которые Олке показывал ему когда-то – кажется, что данным-давно, – когда экзаменовал его, прежде чем предложить ему пойти к нему в ученики. Чудовищно изуродованные, изломанные тела… Тогда он предположил, что убийца наверняка – мужчина, но им оказалась женщина. Охотница. Многократно усиленная препаратами и эликсирами. Жестокая. Беспощадная.

Если Томмали и вправду была причастна к убийствам… то зачем? Она, наверно, могла бы мстить Рамсону за обиду – Ульм поёжился – но зачем было убивать двоих других? Он вспомнил, как в первый день знакомства Олке рассказывал, что многие препараторы сходят с ума. Томмали не выглядела сумасшедшей – но, с другой стороны, если бы безумные маньяки бросались в глаза, поймать их было бы нетрудно.

И был ещё знаменитый ястреб, которого упомянул Гул. Опять Эрик Стром – Ульм был в этом почти уверен, но как убедиться наверняка?

И оставался ещё Хольм Галт. Верран, пожалуй, не обманывал Ульма – в конце концов, он ведь и не утверждал, что препаратор-контрабандист жив. И это невероятное совпадение – вскоре после продажи глаз Галт погибает – наверняка никаким совпадением не было. Убийца убрал беднягу Хольма, заметая следы… Или убрала?

Нужно было узнать всё о том, как именно погиб Галт – даже странно, что Ульм не видел ничего в газетах о гибели препаратора, не слышал ни словечка от Олке… Видимо, на сей раз убийца проявил хитрость – раз смерть Галта никто не привязал к совершаемым в Химмельборге убийствам…

Унельм поймал себя на том, что идёт, тихо бормоча себе под нос, и встряхнулся, нахмурился. Вокруг – всё ещё Нижний город, в котором он не стал и никогда не станет своим. И пока он не пересёк границу, расслабляться рано.

Темнота вокруг сгустилась сильнее прежнего, и слабое мерцание редких импровизированных валовых фонарей или подожжённых куч мусора скорее напрягали, чем радовали. Унельму спокойнее было в темноте – по крайней мере, так он наверняка знал, что его никто не видит.

Дрожащий свет выхватывал взгляды, от которых ему делалось не по себе. Хотелось ускорить шаг, а этого делать не следовало. Обидно было бы сгинуть здесь из-за собственной неосторожности – и теперь, когда он нащупал путь к разгадке… По крайней мере, если он не напутал с картой, до выхода из Нижнего города оставалось всего-ничего.

Унельм свернул в очередной переулок… А потом почувствовал сильную, мгновенную боль в затылке – и его окутала тьма куда более плотная, чем та, что правила здесь, в царстве неверного света.

Унельм вынырнул из этой тьмы, как из плотной, чёрной воды, сквозь которую не проникал ни единый солнечный луч, – и прямо перед собой увидел ненавидящие глаза, бледное лицо с каплями пота на лбу, дрожащий перекошенный рот. Один глаз у напавшего был неестественно-тёмным, с золотистым зрачком… Препаратор, ястреб или охотник. Его руки сжимали Ульмову шею. Затылку стало больно и мокро – Ульм почувствовал, что по волосам стекает кровь. Нападавший приложил его неслабо – но убивать, выходит, не хотел.

Препаратор встряхнул его раз, ещё.

– Ну! Смотри на меня. Я сказал, смотри!

Унельм часто заморгал – картинка в глазах плыла, двоилась.

– Что за… ты кто?

– Спрашивать буду я! – Препаратор встряхнул его ещё раз, и Унельма затошнило.

– Ты бы поосторожнее, – прохрипел он. – Испачкаю тебе куртку.

– Какая забота. Ты, я смотрю, вообще о многом печёшься. – Но трясти его незнакомец перестал.

Унельм опустил взгляд и увидел свой нож на поясе препаратора. Конечно, тот его уже обыскал. И позаботился о том, чтобы Ульму нечем было защититься.

Его взгляд отчаянно шарил по тьме вокруг, ища хоть что-то, кого-то… Узкий переулок, ледок, одинаково хрустящий под ним и его возможным будущим убийцей, чёрная плесень на каменной кладке рядом с его лицом… Неужели здесь всё и случится? Унельм вспомнил лицо Омилии – и отчаянно рванулся изо всех сил. Руки препаратора только сильнее стиснули горло.

– Не дёргайся, хуже будет.

Взгляд Ульма скользнул вверх – и вдруг он увидел.

Белое пятно наверху – маленькое лицо с перекошенным ртом.

Сверчок. Взобрался на стену над ними… Может быть, провожал от самого «Хлада»? Унельм поспешно отвёл взгляд. Мальчик ничем ему не поможет – во всяком случае, пока. Но нельзя дать понять препаратору, что они здесь не одни.

Препаратору. Неужели – убийце?

Ульм снова дёрнулся. Бесполезно – напавший держал его каменной хваткой.

– Успокоился? Вот и хорошо. Давай-ка поболтаем немного.

– Ты пришёл по адресу, – прохрипел Ульм. – Правда, я больше люблю болтать за кружечкой чего-нибудь…

– О, это я заметил. Ты какого дьявола ходишь тут и вынюхиваешь, а? Что тебе тут надо? – Он ударил Ульмовым запястьем по стене, и тот зашипел от боли. – Ты ведь тоже препаратор. Кто ты такой? Почему треплешь имя Галта? Что он тебе сделал? Почему даже после смерти вы, сволочи, не можете оставить его в покое?

– «Мы»? – переспросил Ульм растерянно. – Да я… мне нужно только узнать, кому…

– «Узнать»? Если он и оступился, теперь это дело Мира и Души. Не твоё, кем ты ни был, придурок! Копаешь под него, чтобы выйти на остальных? Говори, кто тебя нанял? Ну, кто?!