Сердце Стужи

Сорта. Пещера

Двенадцатый месяц 724 г. от начала Стужи

Мы вошли в центр глубокой ночью, и я представила: что, если это наш последний выход в Стужу? На миг в гулкой тишине пустых коридоров шевельнулся страх, но я покачала головой, прогоняя его.

Мы найдём Сердце. Вернёмся с ним в Химмельборг – и, может быть, поймём, что делать, на месте. Стужи больше не будет – выходить станет некуда.

Вот так просто.

Я подумала об Аде и Ласси. Одна из них – а может, и обе – могут в будущем продемонстрировать усвоение. Но уже скоро это станет неважно. Они будут в безопасности.

– Ты готова? – Я кивнула, и Эрик Стром вдруг взял меня за руку, крепко сжал. По коже пробежал холодок, и я попыталась улыбнуться, но не сумела. Вместо этого сказала:

– Двух дорог и горячего сердца. – И он эхом повторил мои слова, а потом отпустил меня и достал из кармана шприц с эликсирами:

– Окажи мне честь, Иде.

Я мягко нажала на поршень, а потом он сделал для меня то же самое.

Сейчас, имея на руках верные координаты, за несколько мгновений до выхода в Стужу мне казалось, будто никаких разногласий между нами никогда не бывало. Должно быть, он чувствовал то же самое.

Доверие, ревность, обида – всё это казалось мелким перед лицом того, что нам предстояло.

И всё же я не решилась сказать ему всё то, что мне хотелось бы – на случай, если мы вдруг погибнем.

Ведь я рассчитывала уцелеть.

После того, как танец эликсиров в нас успокоился, мы разошлись в разные стороны.

Глаза снитиров мёртво таращились на меня из-под потолка. Я знала, что служащие центра позаботились о том, чтобы сегодня они были слепы, и всё равно мне было не по себе.

Впрочем, всегда можно сказать, что мы просто хотели потренироваться лишний раз. Кто поймает нас на лжи? Пострадают служащие центра. Эрик Стром и его охотница останутся непогрешимы.

В крайней кабинке я разделась и тщательно, не пропуская ни одного участка кожи, намазалась сером, эвеньевой мазью, которая защитит меня от обморожения, даже если прорвётся струд.

По крайней мере, на какое-то время.

Служащий, торопливо открывший мне двери, так спешил – интересно, сколько Стром заплатил ему или чем пригрозил? – что не нашёл времени даже пожелать мне удачи.

Наверное, только и думал что о том, как закроет за мною двери и поедет домой. Будет пить подогретое вино у камина… и надеяться, что Эрик Стром с охотницей вернутся живыми, и у него не будет проблем.

Я надеялась его не подвести.

Стужа приветствовала меня негромким, протяжным воем.

Вурры. Обычно они не забирались так далеко, эти длинные, похожие на огромных псов создания, увенчанные воротниками из твёрдого, как камень, и острого, как иглы, льда – но, возможно, сегодня был особый день.

Чёрное небо надо мной приветственно мигнуло чужими белыми звёздами. Снег под ногами тихо похрустывал. Я шла медленно и осторожно, не обманываясь тем, что вход, через который я вышла, ещё виднелся за плечом.

Стужа коварна, и опасность могла подстерегать на любом отрезке пути.

«Иде».

«Эрик».

Мы двинулись вперёд – каждый на своём слое, влекомые снами и словами Гасси, мальчика, которого я любила и убила, мальчика, который мог бы построить новый мир, останься он в живых, – и, быть может, даже в смерти способного разрушить старый.

Я дышала ровно, сердце моё билось размеренно и веско, каждым ударом утверждая, что я, человек, охотница, пришла сюда, на слой Мира, по праву – и по праву уроженки окраины Кьертании, Ильмора, собиралась его сокрушить.

Плащ-крыло, сумка и копьё за плечом были пока легки. Я не успела устать, и Стужа меня не пугала.

Мы миновали озеро Плач – бескрайнюю ледяную гладь, её розовые, голубые, белые отблески и легчайшее ледяное крошево поверх… На другом берегу начинались неизведанные земли – для меня, не для моего ястреба, поэтому беспокоиться было не о чем.

Я потеряла чувство времени, как обычно в Стуже. Где-то вдали проскакала у самого горизонта стая эвеньев. Их копытца, казалось, не касались снега, длинные, как у лошадей, хвосты струились за ними, могучие ветвистые рога лежали на спинах. Над головой тихо вскрикнул одинокий элемер – видимо, отбился от своих и теперь поспевал за ними, изо всех сил маша крыльями.

Ледяной панцирь Стужи где-то вдали как будто бугрился складками – издалека шёл через толщу вековых снегов вал. Вот-вот должен был появиться на пределе видимости фонтан из острых сверкающих льдинок, которые выбрасывало его дышло, обозначая путь. Над горизонтом, нежно расцвеченное всеми оттенками перламутра, парило сияние, какое можно было увидеть здесь – и нигде больше.

Стужа как будто разложила передо мною свои главные сокровища. Напоследок?