Сердце трона

Нас всегда учили, что не стыдно потерпеть поражение, стыдно не сразиться. Если ты наследник престола, то выбирать не приходится: проиграешь — и все запомнят. Поединок станет поводом для Цэккая самоутвердиться, а Харэна лишит доброго имени. Нельзя допустить, чтобы он состоялся.

— Это дерзко с его стороны, — говорю.

— Но мы не скажем маме, да?

Я закатываю глаза.

— Кстати, почему она не пришла? — спрашивает он шепотом, когда наступает очередь Цэккая выйти в центр арены и сразиться с первым соперником.

— Кто?

— Его мама. У многих тут родители, а он один. Как-то неудобно было спрашивать. Ты не знаешь?

— Или занята, или не захотела. Скорее второе.

— Ого, смотри, как он его!.. — Цэккай в первые же секунды повалил сослуживца на землю. — Он старше его на три года, да? Ничего себе…

Обезоруживая тех, кто накануне смеялся над ним, Цэккай светится от счастья. В отличие от остальных, он не ищет глазами королевича, не пытается получить его одобрение. Он погружен в битву, остального мира для него не существует. Впереди еще пять дней и много испытаний, но у меня уже нет сомнений, что этот мальчишка вновь покажет безупречные результаты.

Мне с трудом удается увести Харэна с арены. А когда мы возвращаемся домой, он не сразу отпускает меня к королеве.

— Вен, а что, если взять Цэккая в замок? — спрашивает он.

— Ты хочешь слугу? — Я удивляюсь, так как Харэн с горем пополам отстоял свое право жить без круглосуточного конвоя. Один он, конечно же, не остается: замок и Дворец и без того усиленно охраняют, да и я почти всегда рядом. Разумеется, Ларрэт совсем не нравятся капризы сына, но она смирилась, чтобы не испортить отношения с ним окончательно.

— Почему нет, — отвечает он. — Признайся, с ним никто не сравнится.

— В силе да, возможно. А в остальном? Сможет ли он дать дельный совет, когда ты спросишь его мнение?

— Думаю, да.

— И ты же знаешь, госпожа не одобрит. Цэккай служит Ордену меньше года, ведет себя непристойно. Пусть он хорош в бою, но в замке ему не место.

— Помоги мне уговорить маму, ну пожалуйста!

— И ему всего двенадцать.

— Тебе было столько же.

— И ты о нем почти ничего не знаешь.

— Знаю. Он родился на Востоке, в четыре года поступил в университетский корпус, год назад его взяли в Дворец. Он уже прошел через два турнира, и оба раза был лучшим в поединках.

— Это известно всем. А о чем он мечтает? Кого ненавидит, кем восхищается? Хотя бы одна причина, почему ему можно доверять?

— Ну не знаю, я не спросил… Так ты поговоришь с ней? Вдруг разрешит.

— Хорошо, Харэн. Ничего не обещаю, но попробую.

***

Я провожаю его в левую половину Алтаря, а сам поднимаюсь в кабинет к Ларрэт.

— Айрон в отделе, с управляющими, — говорит она устало. — Харэн в покоях?

— Да.

— И как прошел первый день? Небось он опять рвался на арену.

— Без происшествий, не переживай. — Про то, что Цэккай предложил Харэну поединок, ей лучше не знать.

— Эх, когда он уже повзрослеет и поймет, что его место здесь, а не там.

Чтобы немного ее взбодрить, я подхожу к креслу сзади, кладу руки на ее плечи и легонько массирую их. Ларрэт такое любит. Она выпрямляет спину, закрывает глаза и делает глубокий вдох.

— Чем занималась без нас весь день?

— Уже не помню. Но очень устала.

Я сажусь на край стола, смотрю на нее сверху вниз и говорю:

— Представь себе, Харэн хочет слугу.

— Да?.. Ты его наконец вразумил?

— Нет, он сам захотел.

— Отлично! У меня как раз есть пара человек на примете. Что ты думаешь про…

— Нет. Пусть он сам выберет. Кстати говоря, ему приглянулся один мальчик из Ордена… Он хорошо выступал в поединках.

— И как его зовут?

— Цэккай.

— С этого бы и начал. А я уже обрадовалась.

Ларрэт встает, но я удерживаю ее за запястье и тяну к себе. Она падает на меня, и наши губы почти соприкасаются. Я обнимаю ее за талию и смотрю прямо в глаза.

— Тебе стоит иногда к нему прислушаться, — говорю. — Харэн будущий король. Он должен научиться принимать решения и нести ответственность. — Я целую ее в уголок рта, едва касаясь.

— Ты, конечно, мастер переговоров. — Она смеется. — Но драчунам в замке не место.

Я резко встаю, меняюсь с Ларрэт местами, легонько прижимаю ее к столу — при желании она без труда может вырваться — и нависаю над ней.

— Пока я не уверен насчет этого мальчишки, — говорю. — Но я бы поговорил с ним после закрытия турнира, с его наставником. М?

— Ладно, попробуем. — Она трогает рукой мое лицо, убирает волосы с моей щеки, заправляет за ухо. Люблю, когда она так делает.

Наши отношения с годами только крепнут. Пусть мы вынуждены скрываться, но мы не так уж и сильно отличаемся от мужа и жены: живем под одной крышей и обсуждаем по ночам, как воспитывать нашего сына.

Нас отвлекают шаги из коридора, и мы в один момент оказываемся по разные стороны от стола. Это стало слишком привычным.

Заходит Айрон и падает на приемное кресло. После встречи с управляющими он попахивает вином.

— Есть какие новости? — спрашивает она.

— Не каждый день что-то происходит. — Айрон протягивает руку через стол и дотрагивается до ее ладони.

— Два дня прошло, а мы так и не узнали, что случилось той ночью с Нейманом.