Сердце трона

— Харэн, пожалуйста, — она кладет руку на его плечо, а сама подходит ближе ко мне. — Вдруг ты захочешь увидеть ее спустя время, но будет поздно, — говорит она, в отличие от сына, без тени упрека. — Хорошо подумай…

Я не понимаю, как найти в себе силы простить ее. Я не забуду ее глаза, которые провожали меня, ее заботливые руки, которые готовили нам скромный ужин… Ее образ теперь не стереть из памяти, я буду возвращаться к той ночи снова и снова.

— Я хорошо подумал.

***

Тело жаждет забвения, но разум не дремлет. И зачем мне это испытание именно сейчас? Хочется домой, хочется тишины и спокойствия, хотя бы день побыть наедине с собой, разобраться, все взвесить.

Мы готовы к дороге, и к вечеру окажемся дома. Самое страшное позади, все целы и невредимы, я не должен думать ни о чем другом. Мы вернемся, но не заживем как прежде. У Айрона достаточно влияния, чтобы стереть меня с лица земли, но скорее он не станет строить мне козни и в честном разговоре попросит уйти всем во благо. И как я поступлю?

— Можно тебя ненадолго? — шепчет Ларрэт у меня за спиной. — Пока мы не ушли, я хочу поговорить наедине.

— Ты тоже считаешь, что я поступаю неправильно?

— Нет, я тебя понимаю. Прощать — дело благородное, но трудное. Иногда нужно много времени, чтобы прийти к этому, но, поверь, оно того стоит. Вен, я знаю, что тебе больно… Единственное неправильное, что ты можешь сделать, — это перечить самому себе. Подумай хорошо, чего ты хочешь на самом деле, к чему тебя тянет. Не действуй из принципа.

— Слишком много навалилось. Я не в состоянии принять решение.

— Да, слишком много. Так много, что я не хочу возвращаться.

— Ты смогла бы жить без слуг и удобств?

— Предлагаешь сбежать? — Ее губы растягиваются в неком подобии улыбки.

— Нет, просто интересно.

— Я всему бы научилась.

Глава 24. Дом

— Доброе утро. — Харэн стоит на пороге моего кабинета в ночной рубашке, его клонит в сон. — Мне сказали зайти к тебе.

— Да, Харэн, мы должны поговорить.

— О твоей маме? — Он протирает глаза.

— Нет, сейчас есть дела более срочные. Ты оказался на Адасе не по своей воле. Помоги мне найти виноватых. Кто тебя схватил?

— Не знаю. Они выглядели как торговцы.

— Чем больше ты вспомнишь, тем лучше.

— А где Цэккай? Я потерял его на рынке.

— В темнице. Как и привратники, которые вас пропустили. Как ты их подкупил, расскажешь?

— Ну… — Харэн краснеет и опускает нос.

— Нужно наказать всех, кто помогал Эмаймону, кто сообщил о твоей пропаже и кто организовал похищение. Всех до единого.

— Он все равно мертвый. Отведи меня лучше к Цэккаю. Ты же его отпустишь?

— Нет. — Я смотрю на него строго.

— Прогулка — это моя идея. Он отговаривал.

— Говорят, вас видели в баре. Это правда?

— Да. — Его щеки заливаются краской. — Но мне не понравилось, честно!

— Тоже твоя инициатива? — Я приподнимаю брови.

— Нет…

— Вот и нечего его защищать. Цэккай мог действовать заодно с похитителями. Ты не подумал?

— Но я уверен, что он ни при чем. Он не мог.

С тех пор, как на меня напали на пути к адасскому замку, голова то и дело раскалывается. Мы вернулись домой вчера поздним вечером, и я все это время не выходил из кабинета — и это еще одна причина, из-за которой я чувствую себя отвратительно.

— Я приказал стражникам молчать, — говорю, придерживая рукой больную голову. — Про смерть Эмаймона уже все знают, но никто не должен связать одно с другим. Люди должны думать, что все шесть дней мы были в замке.

— Ну вот отлично. Давай мы тоже забудем. Я же не расспрашиваю тебя, как ты его убил. Это ведь сделал ты, верно?

Нет особого желания вспоминать ту ночь в деталях, но, если я требую от Харэна искренности, я должен отвечать ему тем же. К тому же, я обещал все рассказать.

— И что было потом? — спрашивает он, когда я на половине вспоминаю, какого именно признания требовал адасский король.

— Потом все произошло слишком быстро. Тэта его отвлекла, я подкрался ближе, и… — Я пожимаю плечами. — Как-то так.

— Если бы я не сбежал, этого бы не случилось. Прости, что тебе пришлось… Я был таким глупым.

— Харэн, все совершают ошибки, особенно в твоем возрасте.

— Вен, — его взгляд скользит по моему шраму, — все будет хорошо, правда?

— Я же пообещал.

— Ты не спал. Это тоже из-за меня.

— Ничего, на моем счету много бессонных ночей.

— Я не понимаю, почему ты жертвуешь собой ради нас. — Он садится напротив, кладет руки на колени.

— Это мой долг.

— Разве дело только в этом?

— А в чем еще? — Я как никогда близок к тому, чтобы признаться, но понимаю, что сейчас не время. Нам всем хватило потрясений, нужно просто переждать эти дни, и все встает на свои места.

— Если так, но почему ты меня обнял? Тогда, в горах, когда нашел. — А я-то надеялся, что он забудет. — Это тоже входит в твои служебные инструкции?

— Я… переживал. Думал, что ты…

— А папа, кажется, нет. Он снова ночевал не дома, почти ничего не спросил. Ну что, опять начнешь его выгораживать? Опять скажешь, что ничего не случилось? Он не хотел сдавать Айлэн, да? Поэтому он на меня злится.

— Нет.

— Тогда что? Они опять поссорились?

— Но ты здесь ни при чем.