Сердце убийцы

Позапрошлой весной она потеряла отца, когда на их фургон напали лихие люди, мать же ее умерла намного раньше. Павене повезло, что она отходила от стоянки искать жалей-траву, когда разбойники резали артистов. Она спряталась в лесу и вернулась к догорающим остаткам фургона, чтобы похоронить изувеченные тела отца, двух женщин, одну из которых она иногда называла мамой, и дядюшки, качавшего ее на коленях и рассказывавшего сказки на ночь, сколько она себя помнила.

— И после этого ты снова на дороге? — спросил Стриж, накручивая на палец длинный темный локон.

— Это моя жизнь. Другой я не знаю, да и знать не хочу. — Она перекатилась на спину и закинула руки за голову, подставляя зацелованные груди лунному свету. — А смерть… все там будем, рано или поздно.

За следующие дни Павена научила его нескольким простым, но эффектным фокусам с картами. Она смеялась, что с такими руками и артистичностью он мог бы стать великим фокусником или профессиональным шулером. На это Стриж отвечал, что работа фокусников и шулеров больно нервная, так что он останется простым музыкантом.

— Простому музыканту надо уметь себя защитить, — говорила она, жонглируя двумя парами идеально сбалансированных и отточенных ножей с отлично знакомым Стрижу клеймом мастера Ульриха. — Дальше к северу неспокойно. Разбойники и Лесные Духи. — Лицо ее становилось вдруг таким же твердым и острым, как клинки в руках. — Учись, Стриж. Пригодится.

Он учился. Но оружие валилось из рук, а при виде порезанного пальца он побледнел и чуть не расстался с завтраком. Глядевший на это безобразие Хосе лишь сплюнул и велел Павене не тратить времени зря и подарить мальчику пяльцы. На что Стриж вспыхнул, заявил, что научится, всем покажет, вытребовал нож и тут же уронил его под колеса фургона.

— Отличный нож испортил! Восемь сестриц! — ругался Хосе, разглядывая погнутое лезвие.

— Ничего, — успокаивала его Павена. — У меня есть запасной.

Но больше своих ножей в руки Стрижу не давала.

Казалось, эта долгая дорога пролегает через какой-то другой, чуждый горожанину, но притягательный мир. Однообразные пейзажи, мерный скрип фургонов, разговоры купцов, схожие, как близнецы, маленькие городки, одинаковые представления и незнакомые лица — как листья, плывущие по осенней реке.

На пятый день добрались до развилки. Купец в последний раз предложил менестрелю отправиться с ним к гномьим горам. Получил отказ и, на всякий случай велев, если что, искать его контору в Дремсторе, на улице Золотой Кирки, повернул обоз на запад. А пятерка артистов направилась дальше на север пешком.

Хоть они потеряли в скорости, зато Стриж перестал ощущать себя братом-близнецом полосатого котяры, днями напролет дрыхнущего наверху фургона, подставляя солнышку то один бок, то другой. Деревеньки по дороге попадались часто, но они останавливались не в каждой. А после полудня седьмого дня добрались до первого после столицы крупного города, Беральдоса.

Глава 5. О надеждах и разочарованиях

…черный океан вечности выкинул на берег существо. Было оно ни на что не похоже, ибо каждый миг меняло форму и цвет. Лишь голос его оставался неизменным: существо плакало.

— Надо утешить его, — сказала Райна. — Оно успокоится и будет с нами играть.

— Надо прогнать его, — сказал Хисс. — Если оно слабое, с ним будет скучно. А если сильное, оно захочет отобрать наш прекрасный мир и разрушит его.

Райна не стала спорить, лишь покачала головой и бесстрашно, ведь боги не знают страха, подошла к существу и ласково спросила:

— Кто ты?

Существо затихло, став похожим на клубок теней и бликов.

— Мое имя Карум, — ответило оно. — Кто вы и что это за место?

— Мы Близнецы, — ответил Хисс. — Это наш берег. Но откуда ты? В океане нет островов, а берег пуст.

Карум замерцал — может, засмеялся, может, пожал плечами.

— Есть многое на свете, — сказал он. — Злые демоны отняли у меня все, выгнали из дома и хотели убить. Есть ли в вашем мире великие воины, способные поразить демона?