Сердце убийцы

Дав ему пару секунд передышки — и себе тоже, уж очень яркой оказалась отдача — Шу ударила снова. И снова задохнулась от вспышки эмоций и силы, пронзившей ее с головы до ног, словно ветвистая молния.

В следующие удары она вложила всю свою злость, все разочарование — не столько в Тигренке, сколько в… вообще. Никто, никто больше не посмеет предать ее! Играть с ней — и бросить, отказаться от ее любви, растоптать ее доверие, никто! Больше она никому не доверится так, никогда! Теперь она будет все держать в своих руках, и никаких разочарований больше не будет! А будет только то, что она захочет! Слышишь, ты, светлый шер, ты — мой! Ты сам захочешь остаться со мной, служить мне, дарить мне наслаждение! Сам! Так, как сейчас хочешь — еще боли, еще этой сладкой беспомощности и покорности, еще…

С последним ударом Тигренок закричал. Низко, хрипло и придушенно, вцепившись зубами в собственную руку. Не от боли — все перекрыло наслаждение. Острое и темное чувственное наслаждение. Такое, которое может дать только она. Только темная шера.

Только Шуалейда — упавшая на колени от ослепительной эйфории, хватающая воздух пересохшими губами…

Злые боги! Почему? Зачем так? За что?.. Она же хотела быть светлой, быть доброй и хорошей девочкой! Она всегда старалась… так старалась… Почему же ей слаще всего вот это вот все?..

Несколько секунд Шу просто дышала, рукавом утирая слезы и благодаря богов, что Тигренок этих слез не видит. Пусть для него она будет сильной. Настоящей сумрачной колдуньей. Грозой зургов. А не запутавшейся вконец девчонкой, больше всего на свете жаждущей любви.

Нет. Она больше никому не доверится так, как доверилась Дайму и Роне. Она выросла, поумнела и собирается держать контроль в своих руках. Только в своих. И плевать, что хорошие девочки так не поступают.

Хороших девочек предают.

Хороших девочек обманывают.

Одна такая хорошая девочка уже пыталась спасти любимого — и что из этого вышло? Один маньяк получил право взять ее в жены, другой — возненавидел за то, что натворил сам. Хватит.

А этого светлого шера она не отпустит.

Он принадлежит ей. Весь. Целиком. Она забрала его у смерти и сохранит его. Для себя. Он будет счастлив с ней, научится ей доверять и никогда, никто не отберет его у нее.

— Хватит, — вслух сказал она, поднимаясь с колен и делая шаг к Тигренку, по-прежнему лежащему на лавке. Его исполосованная спина поднималась и опускалась в такт неглубокому дыханию, руки расслабленно повисли. Пора уже было его исцелить, вряд ли он умеет сам. — Хватит с тебя, — добавила Шу громче.

Ритм его дыхания изменился, словно он пришел в себя. Как-то быстро, для необученного-то менестреля. И слишком резко обернулся к ней, смахнул волосы с затуманенных глаз и поднял бровь: ты наигралась?

О боги. Ему и говорить не надо, он и так… громко думает.

И быстро учится. Даже непонятно, хорошо это или плохо — если он вот прямо сейчас научится говорить с Шу мысленно. Нет. Пожалуй, не стоит. Не стоит давать ему возможности лгать. Даже думать о лжи. Пусть сначала докажет, что готов служить ей, доверять и слушаться.

Пусть сначала поможет спасти Кая от того, что задумала для него Ристана.

Все прочее — потом.

— Вставай.

Тигренок хмыкнул и каким-то слишком плавным и четким движением сел на лавке.

Резко отступив от него, Шу воздушным потоком швырнула в него одежду.

И — что-то из нее выпало. Нож? Артефакт? Шу не успела понять.

Они рванули к этому чему-то одновременно. Тигренок, извернувшись змеей, поймал выпавший предмет у самого пола, и одновременно Шу — его самого за руку… Как она оказалась на полу, прижатой всем его весом, и ее запястья — беспомощно зажаты в его руках — она тоже не успела понять. Только восхититься: вот это реакция! Светлый шер! Почти как Дайм!

Да-айм… Она ни разу не осмелилась вот так выпороть его, даже подумать о подобном…

Этой мысли она испугалась куда больше, чем нападения. То есть почему-то Тигренка она не испугалась совсем. Даже ощущая каждую мышцу напряженного мужского тела, глядя в непроницаемые синие глаза и вдыхая запах пота, злости, желания и крови — не испугалась. Наоборот, в крови бурлил азарт и возбуждение. Опять!

Несколько мгновений они играли в гляделки. Вдруг Тигренок усмехнулся и впился в ее губы — скорее укусил, чем поцеловал. Шу задохнулась от неожиданно острого жара, ответила, но он отшатнулся, глянул насмешливо и зло, вложил ей в ладонь то, что она пыталась отнять — и вскочил, бросился прочь.

Простучали шаги вниз по лестнице. Затихли. Шуалейда осталась в лаборатории одна, наедине с умиротворенным эфиром и… цветком?!

Взглянув на смятую, надломленную хризантему, Шу тяжело сглотнула и… засмеялась.

Злые, злые боги! Тигренок ослушался ее только для того, чтобы принести ей цветок! Он… он за ней ухаживает! Ох…