Сердце убийцы

— Прости…

— Если у тебя не выйдет завтра, — словно не слыша ее, продолжила Баль, — то мы с Энрике убьем Ристану. До свадьбы.

На последнем слове Бален развернулась и быстро пошла прочь.

— Нет! Ты с ума сошла!.. — Шу бросилась за ней, но, сделав всего шаг, остановилась и просто смотрела, как единственная подруга уходит, не оборачиваясь, как закрывается за ней дверь…

Ристана. Роскошная акация роняет золотые лепестки на нежную траву Лощины Памяти. На коричневом, словно вырезанном лучшим резчиком лице дерева снисходительная улыбка, но озабоченная складка меж бровей не вяжется с образом самовлюбленной змеи. Руки-ветви тянутся к узловатому старому грабу, сплетаются с его ветвями… кружатся золотые лепестки акации и золотые листья граба…

Шу зажмурилась до кругов перед глазами, отгоняя чудное видение. О да, убить сестру было бы прекрасно. Правильно. Она сотню раз обдумывала, как это сделать, и сотню раз понимала: убить Ристану просто. Шу вполне может сделать это и выйти чистой из болота. Но сейчас смерть Ристаны даст лишь небольшой выигрыш во времени и огромные проблемы — скоро, совсем скоро.

Ведь ее собственной помолвки с кронпринцем никто не отменял. Она должна будет выйти за него замуж по первому его слову, иначе Двуединые покарают клятвопреступницу и отнимут дар, а с ним и жизнь.

Чтоб он сдох, это Люкрес!..

Какая жалость, что она не оставила себе никакой лазейки, давая клятву. Глупая, наивная хорошая девочка. Но об этом лучше не думать. В конце концов, Дайм жив, а с ценой она уж как-нибудь разберется. Потом.

Сейчас же…

Ристана. Ненавистная интриганка. Единственная преграда между Люкресом и Каетано. Пока Ристана жива, Люкрес не сможет претендовать на трон Валанты по праву женитьбы, а стоит ей умереть — и все. Люкрес тут же женится на Шу, станет регентом, избавится от Каетано… Нет. Нет и нет. Убивать Ристану — нельзя.

Бален с Энрике тоже это прекрасно понимают. Поэтому ее слова значат…

Что на самом деле они собираются избавиться от темного шера Бастерхази. Именно он — опора Ристаны, без него никакой помолвки с Ландеха бы не состоялось, и без него Ристане будет крайне сложно избавиться от Каетано. Убери сейчас Бастерхази с доски, и положение кардинально изменится. Ристана одна, без поддержки темного шера, не стоит и ломаного динга.

А значит — следует немедленно избавиться от темного шера.

Убить Роне.

Злые боги, почему думать об этом так больно? Ведь он — предатель, он ненавидит Шуалейду, он — воплощение коварства и зла. Без него воздух Валанты станет только чище.

И совершенно неважно, что при одной только мысли о смерти Роне… нет, не Роне! Темного шера Бастерхази и никак иначе! При одной только мысли о его смерти становится пусто-пусто…

Шу зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Глупые, дурацкие слезы! Он никогда не любил ее, все что он делал — было ложью, одной сплошной ложью и предательством! Единственный, к кому Бастерхази хоть что-то чувствует, это Дайм.

Дайм. Который любит Бастерхази. Который никогда не простит Шуалейде его смерти.

И тогда она потеряет и его тоже. И Роне, и Дайма. Обоих. Навсегда.

Впрочем, она их уже потеряла. Стоит признаться себе честно: если бы Дайму было до нее дело, он бы сказал об этом. Но от него почти полгода нет вестей. Ни слова. Ни записки. Ни-че-го. А Роне… Роне закончился для нее в день инициации Линзы. Тот, кто однажды отказался от любви ради власти — сделал это навсегда. Так что нет для нее больше Роне.

И если она до сих пор не убила его — то только потому, что это причинит боль Дайму. Да. Только поэтому. Причинять боль Дайму — неправильно. Существует другой выход.

«А платить жизнью Тигренка за отсрочку для Кая — хорошо и правильно?» — всверлилась в висок совесть голосом Черной Шеры.

«Ничего с Тигренком не будет! Сделает свое дело и пусть катится!»

«Не ври себе. Используешь его — подставишь под гнев Бастерхази беззащитного светлого барда. Отпусти его немедленно. Суардисы не убивают и не мучают невинных», — не отставало наваждение.

«Отстань! Хватит! — схватившись за раскалывающуюся голову, беззвучно закричала Шу. — Отпустить его? Да сейчас же! Прямо в лапы к душке Роне! И мне плевать!..»

Ярость подбросила ее, свилась ледяной плетью, метнулась к так и сидящему на полу в обнимку с гитарой Тигренку. Голодом и пустотой свело живот…

Вдруг ее руки оказались заломлены за спину, голова запрокинута, а из синих глаз в упор глянула смерть.

«Этого не может быть, он же светлый шер!» — только подумала Шу, как Линза взвыла ледяным бураном: «Уничтожить опасность!»

Но в тот же миг Шу поняла: бесполезно. Ошейник защитит Тигренка от бурана, а саму Шу — не защитит ничто и никто.

Злые, злые боги, в чем же она ошиблась?

Глава 31. Зазеркалье