— Да уж, чрезвычайно удачно, что я хоть иногда пользуюсь некоторым процентом своих мозгов. Так что ты пока подумай, посчитай вектора, потренируй мудрость. А я пойду и добуду для тебя тело.
Глава 32. Ножницы в руке Его
Черная Шера пела, и вместе с ней пела башня Заката, словно огромная дека, а Стриж был струной, был пассажами и аккордами, был утком мелодии, основой гармонии и ножницами модуляций. Он перекраивал и ткал заново узорное полотно судеб, ткал страсть и нежность, жалость и стыд — выплескивая обиду и ревность, кроил из девичьих душ свою свободу.
«Ты будешь любить меня, не сможешь жить без меня, станешь моей и вернешь мне свободу!» — требовала гитара.
Она откликалась, эта грозная колдунья. Дрожала, сопротивлялась, понимала, что запутывается в сетях нот, но позволяла ему играть. Почему? Зачем ей?..
— Прелестно, мой дорогой, достаточно, — голос ее едва заметно дрогнул.
Стриж оборвал мелодию на половине такта и прислушался к отзвукам: башня продолжала петь о полете среди туч, вместе с ветром и грозой. Пустота, оставшаяся на месте ревности и злости, затягивалась отзвуками мелодии, словно нежные руки Райны штопали прореху в его собственном полотне, и это было прекрасно и правильно. До тех пор, пока среди печального щебета фрейлин не послышался голос рыжей ире:
— Это вот?..
Стриж, вмиг позабыв всю романтику и страдания, вынырнул из отзвуков, быстро огляделся: гостиная пуста, двери закрыты. Шуалейда с Бален стоят на половине дороги к дверям, Шуалейда спиной к Стрижу, она растеряна. Рыжая собрана как змея перед броском
— …Это вот помешает Бастерхази женить Каетано? — спросила Бален, кивая в сторону Стрижа и смыкая выпрямленные указательный и большой пальцы.
Видимо, знак тишины: тут же Шуалейда поставила прозрачно-голубой барьер, почти заглушивший звуки. Стриж насторожил уши, попробовал тронуть вниманием барьер — тот чуть задрожал, но не поддался.
Тем временем Шуалейда что-то ответила.
— Что получилось? Ты хоть понимаешь, что делаешь? — переспросила Бален: до Стрижа долетали лишь отдельные искаженные звуки, но достаточно было видеть ее губы.
Шуалейда что-то отвечала, пожимая плечами, а Стриж пытался осознать, во что же его втянули — и что заставили сделать. Помешать женить короля — игрой на гитаре? Она знала, что он может ворожить, когда он сам об этом лишь догадывался. И все, что она делала — для того, чтобы он сыграл то, что он только что сыграл?!