Сердце убийцы (ЛП)

— Пожалуйста, — выдыхаю я, уже снова извиваясь под ним. — Я хочу твой член, Левин. Трахни меня в лицо, если хочешь, мне все равно. Просто дай мне его, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты кончил.

— Черт, — ругается он, его лицо напрягается, когда он толкается между моих приоткрытых губ, на этот раз сильнее. — Ты станешь моей смертью, котенок.

А затем он засовывает свой член мне в рот, головка проскальзывает в мое горло, когда он подтягивает меня к подушкам настолько, что может схватить за волосы и начать трахать мое лицо.

Это не слишком грубо. Он явно осознает свой размер, даже если и дразнил меня по этому поводу прошлой ночью. Его толчки медленные, толкаются в мое горло, пока он не видит, что я борюсь, мое горло конвульсивно сжимается вокруг него, когда слюна покрывает его член, и тогда он высвобождает кончик, не желая полностью отрываться от моего рта. 

— Скажи мне, если это слишком, — тяжело дышит он. — Черт, у тебя такой хороший рот, ты так хорошо сосешь мой член, черт…

Левин стонет, когда я беру его снова, толкаясь в мои губы, когда я беру его по самую рукоятку, и когда я провожу языком по его напряженным яйцам, его член погружается в мой рот и горло, его рука конвульсивно вцепляется в мои волосы, а его бедра становятся твердыми, как скала, изгибаясь от удовольствия, его рот открывается в гортанном крике.

— Черт! — выдыхает он. — Черт, Лидия, я собираюсь кончить, я не могу остановить это, черт, черт, я…

Чистая похоть разрывает меня при мысли о том, что я заставила его потерять контроль, этого сильного, опасного мужчину, что, взяв его член в глубокую глотку и проведя языком по яйцам, я заставила его кончить раньше, чем он хотел. И он это делает, толкаясь вперед, когда его голова запрокидывается назад, все его тело содрогается, когда я чувствую, как его член набухает еще толще, пульсирует между моих напряженных губ, а затем я чувствую, как он кончает, горячим потоком изливаясь в мое горло, когда я судорожно сглатываю.

— О боже, — стонет Левин, вырываясь из моего горла, когда я немного задыхаюсь, и толкается о мой язык, когда очередная струя спермы извергается из его пульсирующего члена. — Глотай мою сперму, хорошая девочка, мой маленький котенок, так хорошо, о, черт, мне так чертовски хорошо.

Его рука расслабляется в моих волосах, поглаживая, пока я продолжаю сосать, и он стонет. 

— Проглоти все это, блядь, ты такая хорошая девочка…

Я чувствую, что снова схожу с ума от желания, когда он отрывается от моего рта, проглатывая остатки его спермы, мой клитор пульсирует от удовольствия, когда я слышу, как он говорит все эти грязные вещи, и от того, что я только что сделала… Впрочем, не все так грязно. Котенок. Котенок. Он назвал меня так, с нежностью, и я не могу выбросить это из головы. Не с ним надо мной, все еще наполовину твердым и великолепным, с его члена капает сперма на мою грудь, и я так возбуждена, что, кажется, могу умереть.

— Левин?... Левин? — Шепчу я, когда он скользит вниз по моему телу. — Заставь меня кончить еще раз, пожалуйста?

Он улыбается мне, его лицо расслаблено от удовольствия, глаза блестят. 

— С удовольствием, — говорит он, а затем двигается ниже, его рот снова прижимается к моей намокшей киске, когда он начинает лизать мой ноющий клитор.

Я думаю, что умерла и попала в рай.

24

ЛИДИЯ

Боже мой, я не могу поверить, что мы, блядь, только что это сделали. Когда Левин заканчивает лизать меня, доводя до очередного содрогающегося оргазма, он поднимает взгляд от промежности между моих бедер, и наши глаза встречаются. Что-то проходит между нами, какой-то электрический разряд, и я вижу явную потребность на его лице, несмотря на то, с какой силой он только что кончил мне в рот.

На секунду мне кажется, что он собирается потерять контроль. Я думаю, что он собирается засунуть в меня свой огромный член, пока я буду корчиться прикованной на его кровати, и я собираюсь позволить ему. Мало того… я собираюсь наслаждаться каждой гребаной секундой этого.

Но он этого не делает. 

Его голубые глаза задерживаются на мне, а затем внезапно он отрывается от меня, слезая с кровати и хватая свою одежду. Я вижу, как его член подпрыгивает между бедер, уже снова твердый, но Левин игнорирует это. Он снова натягивает джинсы, натягивает футболку через голову и направляется к двери.

Он уходит, не сказав ни слова, даже не оглянувшись. В спешке убираясь из комнаты он забыл помочь мне с одеждой, и я неловко ерзаю на матрасе. Когда мое возбуждение более чем удовлетворено, все остальное в моей ситуации возвращается ко мне… то, как мои запястья болят в манжетах, сильнее, чем когда-либо, из-за того, что Левин дергал за них, когда я сосала его, холодок на моей все еще обнаженной коже, факт того, что мои джинсы все еще обтягивают икры, а свитер под мышками при спущенном лифчике, липкое ощущение моего возбуждения, высыхающего на бедрах.

Я хочу в душ. Я хочу спать. Я хочу выбраться из этих богом забытых наручников.