Сердце умирает медленно

Остановился среди кустов и замер. Поджилки затряслись. От возбуждения, от предвкушения. Она появилась через пару секунд. Прямая спина, кулачки сжаты и двигаются попеременно вдоль тела, каждый шаг настолько легок, будто ее ноги совсем не касаются земли. На узком заостренном лице, покрытом ровным загаром, сияет беззаботная полуулыбка. Губы едва заметно шевелятся, напевая какой-то ей одной известный мотив.

Меня затрясло, едва я ощутил ее приближение. В тонких и правильных чертах лица отчетливо мелькнула ехидная ухмылка. Она думала, что мне ничего не известно про ее шашни. Но я видел все собственными глазами. Как она стояла рядом с ним, как говорила, как смотрела в глаза, как касалась его плеча, будто невзначай.

Асфальт мягко шуршал под подошвами ее кроссовок, в воздухе разносился легкий аромат духов. Она пробежала совсем рядом, даже не заметив меня. А я мог разглядеть каждую капельку пота, скользящую по ее шее. Вышел из укрытия и двинулся следом, не боясь, что меня увидят. Она не слышала ни хруста веток, ни криков вспорхнувших с деревьев беспокойных птиц, ни щелчка электрошокера, уткнувшегося острым краем ей в бок. Не ожидала нападения, поэтому и не поняла, что произошло. Дернулась и упала.

Я аккуратно подхватил на руки обмякшее тело, перебросил через плечо и снова скрылся в густых зарослях парка. Семьдесят шесть шагов. Этот путь я прошел вчера трижды, подсчитывая. Она показалась мне почти невесомой, и расстояние до припаркованного у дороги грузовика мне удалось преодолеть достаточно быстро.

Оглядевшись по сторонам, я торопливо спустился со склона, открыл дверцу машины и распахнул створки двойного дна. Уложив ее, замер. Прикусил язык, боясь произнести вслух, что сейчас чувствую, глядя на нее, застывшую в смиренной, подчиненной позе. В ноздри въелся аромат ее ванильного парфюма и терпкий запах пота.

«Совсем скоро, детка. Осталось совсем недолго. Я избавлю тебя от груза вины. Нам обоим станет легче, обещаю».

Наклонился, чтобы нежно погладить ее по бархатной щеке. Стянул пальцем маленький наушник, торчавший в ухе, и дернул за шнур. На другом его конце повис смартфон, до сих пор подававший ритм зажигательной мелодии в динамики. Небрежно отшвырнул его в сторону, и тот утонул в густой траве. Я вздрогнул всем телом, пытаясь отогнать от себя желание, вгрызающееся в разум липким наваждением.

«Не сейчас. Потерпи. Совсем-совсем скоро».

Сдвинул створки днища, щелкнул замком и опять обвел взглядом пустое в столь ранний утренний час шоссе. Закрыл дверцы, неспешно прошел к водительской двери и сель за руль.

Очищение – вот то, что нам обоим сейчас остро необходимо.

* * *

Прошли два месяца с операции, давшей мне шанс на новую жизнь. А значит, мы очень давно не виделись с Райаном. Маме казалось, что у меня депрессия, она била тревогу, но я каждый день старалась разубеждать в этом ее и врачей. Много гуляла, постоянно получая все новые и новые эмоции, пыталась понемногу рисовать и натужно улыбалась, скрывая за видимой беззаботностью недосып из-за ночных кошмаров и тревогу из-за того, что до меня продолжала доноситься музыка, которую никто другой почему-то вообще не слышал.

Я и сейчас почти ежедневно ее слышу.

Иногда она отдается низкими нотами в шелесте листвы, иногда звенит высокими в бренчании металлических подвесок, закрепленных над дверью. Она часто начинает звучать в толпе, стоящей на перекрестке у светофора – в мелодии чужого мобильника или пульсацией в звонком смехе сразу нескольких голосов незнакомцев, сливающихся в один. Начинаю оглядываться, искать, вслушиваться и не успеваю уловить. Она тает, растворяется в воздухе, становится все тише, пока окончательно не исчезает, сводя меня с ума своей неуловимостью.

И тогда у меня кровь стынет в жилах, потому что я понимаю, что это ненормально.