Сердце умирает медленно

Я лихорадочно опустила руки и уставилась на нее.

– Да, – кивнула. – Нормально.

Удовлетворенная ответом, она пошла дальше. Остальные прохожие, стягивавшиеся к выставке, теперь с беспокойством поглядывали на меня, застывшую посреди дорожки с выпученными от страха глазами, и предпочитали обходить меня стороной.

Я сглотнула. В горле саднило, ужасно хотелось пить. Голова кружилась, заставляя меня инстинктивно искать взглядом место, куда бы присесть. Но мелодия… На нее ничего не действовало, она только усиливалась.

Повернувшись в сторону источника звука, я заметила девушку. Темноволосую, стройную, в длинном синем платье, развевавшемся на ветру. Она стояла вполоборота, но смотрела на меня не отрываясь. И взгляд у нее был странный, исподлобья, и очень печальный.

Стоило нам встретиться глазами, как незнакомка отвернулась и двинулась по дорожке в глубину парка. Неспешно, точно поплыла. Не знаю, почему она привлекла мое внимание. Возможно, что-то такое было в ее взгляде, что мне подумалось: а ведь именно она и связана с музыкой. И я сама не заметила, как вдруг сделала шаг, затем еще и еще. Я последовала за ней. Будто меня магнитом туда манило.

Кто-то больно ударил в плечо.

– Простите! – воскликнула, налетев на кого-то из прохожих.

Виновато улыбнулась ему и продолжила свое незапланированное преследование. Попыталась отыскать глазами девушку, но так и не смогла. Черт. Ускорила шаг, вытягивая шею, чтобы разглядеть ее в толпе. Кажется, заметила, как мелькнуло что-то синее среди ветвей вдалеке.

– Эй! Стойте! – закричала я и торопливо направилась туда.

Музыка по мере моего приближения к цели стихала, пока совсем не растворилась в посторонних звуках и шуме ветра в листве.

– Осторожнее! – возмутилась мамаша, ребенка которой я едва не сшибла по пути.

– Прошу прощения! – на бегу сложила ладони в молитвенный жест и прикусила губу.

Малыш не успел испугаться, а вот его матушка продолжала хмурить брови.

Я уже опрометью кинулась вперед, тщетно рыская взглядом по проходящим навстречу людям. Девушка пропала.

Пробежав еще немного, остановилась, чтобы отдышаться. Сердце требовательно билось о ребра, в боку кололо. Пришлось приложить ладонь к очагу боли и немного надавить, чтобы стало терпимее. Мой организм еще не приспособился к подобным нагрузкам.

Тяжело дыша, я продолжала оглядываться.

Что это вообще? Наваждение? Почему я, как сумасшедшая, бегала по парку, окликая какую-то девушку? Зачем?

Хотите честно? Она показалась мне знакомой… Ее лицо, глаза, летящие по ветру каштановые волосы. Даже поза. Клянусь, она смотрела прямо на меня. Хотела что-то сказать.

Убедившись, что музыка мне теперь не мерещится и странные незнакомки тоже, я, не переставая оглядываться, поплелась на выставку. Похоже, приветственная речь устроителей уже закончилась, и процессия с официальными лицами во главе и сопровождаемая репортерами двигалась вдоль картин, ненадолго останавливаясь у каждой. Даже охранники имелись: они рассредоточились по периметру следования делегации.

Ясное дело, они не рисунки больных детей охраняли, а высокопоставленных персон, решивших почтить своим присутствием столь благородное и полезное для города мероприятие, но мне было приятно, что мою работу никто не утащит и никакой бездельник не решится подрисовать усы героям детских картин.

Я плелась, закусив губу от ноющей боли в ноге. Кажется, я ее натерла или что-то вроде того. Ослабив ремешок на босоножке, тихонько ковыляла, пока не добралась до первых треног с картинами, возле которых столпились зеваки. На самом деле, народа было немного. Маловероятно, что все присутствующие пришли на выставку специально. Наверное, просто услышали шум, заметили прессу с телекамерами, важных персон с охраной возле стендов и решили поглазеть на то, что здесь творится.

Двигаясь вдоль представленных работ, я надолго задерживалась у каждой. Дети, многие из которых и не надеялись на выздоровление, изобразили на удивление самые радужные сцены из собственной жизни. Их картины лучились счастьем, на них светило солнце, сияли улыбки. Кто-то нарисовал маму или всю семью, кто-то представлял, как он играет в футбол, кто-то мечтал о визите к королеве на чашечку чая. Другие показывали красоту природы в незатейливых видах реки, холмов или гор.

И, клянусь, все картины дышали надеждой и верой.

– Потрясающе, правда? – отвлек меня чей-то голос.

-13-

– А?.. – я повернулась.

Голос принадлежал молодому мужчине. Он замер возле одной из картин с фотоаппаратом у лица. Послышался щелчок.

– Я говорю, потрясающе, – оторвавшись от объектива, незнакомец выразительно посмотрел на меня и улыбнулся. – Посмотрите сами.

И отошел на шаг назад.

С трудом переведя взгляд на рисунок, я застыла в изумлении. Это был водопад. Мой.

– И она не статична, вот что удивительно, – мужчина склонил голову набок. – Видите, летящие капли и потоки воды? – он указал пальцем. – Какая динамика! У меня ощущение, что сейчас стихия вырвется с полотна и снесет и меня, и вас, и… – всплеснув руками, он задумался.

– Вы так считаете? – пробубнила я себе под нос.