Сердце в опилках

— Да брось ты, я пошутила! Всё было нормально! Там некоторые напились вообще вдрызг! Ты-то потихоньку ушёл, поэтому ничего не видел. Если кому и стесняться, то только не тебе. Ну, чуть захмелел… Я тоже была, как бы это помягче выразиться… А вот слова твои, правда, забыть не могу! Хм, красиво говорил!..

Пашка вновь взлетел в облака от нежного голоса своей избранницы и её очередной похвалы. «А может и правда не так уж всё позорно было?» — подумал Пашка и немного приободрился.

— Валя, зачем ты его обманула, я же не дарил тебе это! — Пашка кивнул на перстень с «Блэк Старом».

— А-а, пустяки! Пусть он от зависти застрелится!

От барной стойки послышался характерный хлопок вылетевшей пробки из бутылки с шампанским. Кто-то ойкнул.

— О! Уже застрелился! — они оба невольно рассмеялись.

Валентина по-прежнему держала Пашкину руку. Он раскрыл ладони воздушной гимнастки и чуть притянул их к себе. Её мозоли второй раз во всей «красе» предстали перед Пашкиным взором. Красота и нежность девушки, её стройность, изыск и шарм, так не вязались с «тайной» тыльной стороны её изящных рук. Валентина поняла невысказанные мысли Пашки и ухмыльнулась:

— Это, дружок, — цирк!..

На Пашку накатила волна восхищения и неосознанной жалости — сколько же этим рукам пришлось потрудиться! Он неожиданно для себя и Вали поцеловал её ладони в самые натёртые места. Его губы коснулись твёрдых и шершавых бугорков кожи. Её пальцы встрепенулись, от них пахнуло едва уловимым ароматом духов. Ладони Вали легли ему на щёки, на мгновение крепко прижались, и вольными птицами разлетелись по сторонам…

Официант принёс заказ. Расставил на столе мороженное, дымящийся кофе в изящных чашечках, ломтики «Наполеона». Картинно поиграв перед Валентиной салфеткой, он преподнёс девушке с серебряного подноса искрящееся вино.

— Ваш бокал, мадам, истекает ангельской слезой! Это не шампанское — божий нектар! Приятного аппетита! — «высоким штилем» наигранно пропел официант, подмигнул Пашке и снова изобразив самолёт, даже чуть «порычав мотором», виляя между столиками, исчез в сумраке барной стойки.

— Пижон! — хмыкнула Валентина. — «Кукурузник» с салфеткой, а изображает из себя «истребитель»!.. Давай, Пашка, кутить! Меня с окончанием! — Валентина подняла бокал, дотронулась им до носа парня и сделала первый глоток. Глаза её полыхнули солнечным бликом и восторгом:

— Мм-м! — зажмурилась она от удовольствия. — Не наврал «Кукурузник», в самом деле — «Божий нектар»! Сегодня напьюсь и наделаю глупостей, берегись!..

Они беззаботно и раскованно ели мороженое, пили кофе, лопали «Наполеон», шутили. Валентина заразительно смеялась, щуря свои незабываемые зелёно-серые глаза, которые пулей снайпера попадали в сердце любого, не оставляя ни малейшего шанса на дальнейшую спокойную жизнь…

Играла музыка. Блюз сменялся блюзом. Осень шуршала листьями, как старая пластинка иглой. Бокал с шампанским давно опустел. В пруду купалось солнце и утки. Где-то там, в небесах, ликовало Пашкино сердце! Оно на мгновение возвращалось за столик в кафе, потом пробегалось по солнечной глади пруда и снова взлетало в поднебесную высь! От голоса Валентины, её глаз и внимания, сердце парня таяло, как шарики крем-брюле. Пашка и не помнил, когда ему было так радостно и хорошо в жизни!..

— Кукуру… — начала было звать официанта Валентина, но со смехом осеклась. — Вот прилипло к языку!.. Алё! — помахав кистью, она привлекла к себе его внимание. — Принесите нам счёт, пожалуйста!

Павел полез в карман за деньгами.

— Жарких, стоп! — строгим безапелляционным тоном она остановила его движение. — Кутить, делать глупости и платить за всё сегодня буду я!

Парень было попытался воспротивиться, — он же не «альфонс»!..

— И никаких лишних возражений, договорились? А то встану и уйду! — Валентина сделала такое строгое лицо, что Пашка и пикнуть не посмел. — Вот когда будешь получать столько сколько я, тогда и расплатишься! К тому же — я тебя пригласила, а не ты меня — всё честно! Мне вообще скоро должны персональную ставку дать. Буду богатой артисткой и выгодной невестой. Не упусти!.. — она заразительно засмеялась, а Пашка снова густо покраснел.

— Па-ашка!.. — то ли укоризненно, то ли умилительно отреагировала Валентина на удивительное свойство парня краснеть по малейшему поводу и погладила его щёку.

Они вышли из кафе. Их обдало осенней прохладой и свежестью. Пашка невольно поёжился.

— Замёрз? — Валентина прижала Пашку к себе и яростно потёрла ему спину. Руки воздушной гимнастки были не по-девичьи сильными. Её глаза чуть снизу смотрели на него с какой-то потаённой мыслью, улыбкой и нежностью. Пашка ещё не умел читать женские желания по глазам, по трепету рук, дрожанию ресниц. «Высшая математика» отношений мужчины и женщины для него ещё была на уровне «арифметики»…

— Нет, мне не холодно! — слукавил он, хотя, после уютного кафе, в лёгкой курточке Пашке действительно было немного дискомфортно.